кто прожил мою жизнь?

 Каникулы «РИГА – ВИЛЬНЮС»

 Скачок рубля позволил хорошо заработать. Доллар стоил 71 рубль,  когда его уже нужно  было продавать. Разумеется, это непросто,когда вокруг идет лихорадочная скупка валюты, а ты вдруг продаешь… Но все равно получилось  очень удачно. Поэтому и решено было, что на новогодние каникулы нужно непременно куда-то  уехать – уехать  из Москвы, подальше от забитых улиц, суеты и холодных праздничных огней.

 
Эйфория еще не прошла. Я находился под впечатлением от проведенных
 торгов.  Повторял зачем-то еще и еще раз, что важно поймать момент,
 когда цена устремилась вверх уже пробивает максимумы, устанавливает
 новые, идет выше и выше. И когда она исчерпает свой потенциал роста,
 тогда совершить сделку. Нужно точно угадать момент. В этот раз
 повезло. Я продал купную сумму долларов почти в самом вверху.
И через несколько часов увидел, как котировки полетели вниз…
Удача? Вероятно, поскольку я не понимал, что делаю и к чему это
 может привести. В том, что цена развернулась именно после того,
 как я совершил сделку, велика доля случайности, а моем случае
везения. Но теперь это не имеет никакого значения!
Теперь, когда курс стабилизировался, и рынок сравнительно
успокоился, нужно перевести средства в консервативные активы и
оставить их там на время отпуска. Это стало для меня оптимальным
 решением. И пока я занимался покупкой облигаций, желание уехать
 из страны становилось жарче и жарче.
 А новогоднее московское шоу неминуемо надвигалось.
 И если ничего не предпринимать, то участия, пусть
 пассивного в качестве созерцателя, не избежать. Поэтому я хотел,
с одной стороны, продолжить давнюю  традицию встречать
Новый год за рубежом, где-нибудь подальше от Москвы и
 России, и чем дальше, тем лучше, а с другой -  мне очень
 не хотелось оставаться в Москве и «восторгаться» показухой,
 устраиваемой властями исключительно для отмыва инвестиций.
 Это воровство они называют бизнесом. Так никогда не было.
Но сейчас что сделаешь?
 Поэтому - уехать! И не смотреть, и не думать, но куда?
Все равно, но выбор должен быть соразмерим с затратами.
Именно этот вопрос я и задал по телефону Тамаре, моему
 второму пилоту.
- Поскольку доллар и Евро в этом году сильно подорожали
 – она отвечала как всегда рассудительно и взвешенно.
 – Поехать разумнее в будет в Прибалтику – а поскольку
авиабилеты тоже подорожали почти в два раза, поэтому
 экономичнее будет, если воспользоваться вместо
 самолета автомобилем, - заключила она.
           – Значит вместо теплого моря, Красного,
 например, в продуваемую ветрами холодную Прибалтику?
– спросил я.
- Не так уж там и холодно. Плюсовая температура
 в основном. А на море можем поехать, когда уляжется
 ажиотаж с новогодними ценами. – сказала она, апеллируя
 к моей склонности к экономии в любом возможном случае.
       - Каникулы на машине по Прибалтике – как в далекие
совдеповские времена – ответил я с некоторой ностальгией.
 -  Так путешествовали наши родители.
- Давай начнем с Риги, - сказала Тамара. – Красивый,
говорят, город. Правда я там ни разу не была.
Единственный город из прибалтийских столиц,
где пока не была… Ты не возражаешь против Риги?
- Не возражаю, - ответил я, поскольку мне было
все равно откуда начинать: из Таллина или из
Вильнюса, или Риги – Только сначала нужно
прикинуть маршрут. В окрестностях Риги много
всего интересного. И потом куда поедем?
- Поедем в Юрмалу!
- Конечно! А дальше куда? Может в Лиепаю или в
Шауляй? У меня уже есть кое-какие планы в этом
направлении. В частности, нужно, помимо прочего,
пройти по тропам Литовской Армии Свободы. Это
тебе что-нибудь говорит? Или обязательно побывать
на Горе крестов, - сказал я.
- Хорошо, пройдем и этими тропами, и на гору
поднимемся, - легко согласилась она. – Если
не собьемся с пути.  У меня 25 числа депутатское
собрание, поэтому 24, а еще лучше 23, мы должны
вернуться. Я не могу его пропустить. Так что
спланируй маршрут с учетом возвращения точно в срок.
- Ну вот! Еще не успел ничего предложить, а уже
ограничения. Может тогда в Турцию полетим?
– спросил я. – В отеле с бассейном Новый год
встретим, в Белеке достаточно предложений, и
вернемся уж точно, на собрание успеешь вовремя.
Туда, кстати, летают недорогие чартеры.
- Все равно получиться дороже, чем в Прибалтику.
И в Турции мы уже были, а в Риге – нет. Я хочу
в Ригу, - заключила она.
 «И что? Зря я так прямо и легко согласился ехать
в Прибалтику, - подумал я. – Ведь можно было еще
и в Эмираты отправиться…Или в Иорданию. Все-таки
нет снега, яркое солнце и люди в белом… Но это опять,
опять мои странные мечты.  Или мне только так кажется?
Что я о чем-то мечтаю, а на самом деле все уже решено.
Мы едем по зимней Прибалтике на машине, сквозь дождь
и туман, м влажный ветер в лицо… У меня нет шансов
на солнечный пляж…»
- А ты точно хочешь поехать? – спросил я с надеждой.
- Конечно, - ответила она. – У тебя есть какое-то
сомнения? Ты же сам предлагал встретить Новый год
за границей. Прибалтика самый экономичный вариант.
Или ты готов потратить в два раза больше и
отправиться в Турцию?
- Да, конечно, сейчас займусь отелями, - согласился
я и повесил трубку.

После разговора мне стало печально, я почувствовал
какую-то обречённость. И вдруг мне пришла смелая мысль:
а может, все-таки предложить поездку Иридику? А Тамаре
сказать, что ничего с бронью не выходит, и с деньгами
проблемы, и в банке у трейдера тоже проблемы…  И вообще,
что в этой Прибалтике зимой делать? А Ираидас –
мой надежный спутник и верная подруга. Она согласится.
Если подумать, то с кем еще кроме неё, моего
выставочного гида, может быть интереснее и уютнее?
 
Но Ираидес не водит машину, у неё почти две трети
жизни за спиной, а она не научилась такому простому
– управлять автомобилем – это ведь делают с
легкостью миллионы людей. Она осталась на обочине –
 она вечный пешеход.  С ней можно осуществить только
турецкий вариант. Или эмиратский.  Это все было, было…
Но у нее красивая грудь. Конечно откажется! Она такая
гордая. Будет считать, что я покупаю ее! А она-то
ведь не продаётся! А у Тамары – красивая жопа.
         Стоило подумать о ней, и сразу сработала
телепатическая связь: в этот момент словно по сигналу
свыше раздался телефонный звонок. Это была Тамара.
Один мой приятель рассказывал, что когда он с подругой,
то в момент кульминации обязательно звонит его жена.
Как такое может получаться? Только благодаря телепатии. 
  Тамара спрашивала о дне старта, названии отеля и
еще когда  и насколько мы поедем в Юрмалу? Это далеко
ли от Риги? Там вообще интересно зимой?
Мне понравился ход ее мыслей, поскольку поездка в
Юрмалу даже зимой – мероприятие, вполне заслуживающее
осуществления, «Конечно, поедем, я же говорил тебе,
что это в плане » - ответил я, и подумал, что прогулки
по улицам Дзинтари или еще где-то в этом курортном
городке вовсе не легкая разминка перед завтраком,
особенно если ниже нуля и дует ветер с моря.
 «Ветер с моря дул» это строка из попсовой песни
середины 90-х. Ничего особенного, если не думать
с какого моря дул ветер. Подразумевается теплое
море или тропический океан, возможно Средиземное
 или берега Сейшельских островов в Индийском океане.
Оставаясь в холодной снежной Москве, становится
грустно, если представишь, что ты катишься в
кабриолете по набережной и видишь экзотические
берега, и тебе в лицо дует теплый ветер…
С этими мыслями я позвонил Ираидесу и предложил
ей поехать на новые года в Мармарис. Она была
удивлена.  Я почувствовал, что согласна, и сейчас
спросит: «Когда вылетаем?» но не делая пауз
между фраз, сказал, что пока еще не определился
с отелем и датой вылета.
    Теперь у меня два варианта с кем встретить Новый год и
оба положительные в плане согласия, но неопределенны
в ответе на это согласие. Что выбрать? Бассейн или
продуваемое Рижское взморье? Кабриолет, теплые берега и
пальмы или сосны и дюны? Время, чтобы сделать выбор, ограничено.
      
     Но если посмотреть правде в глаза, то выбора никакого нет.
 Тамара уже решила, что мы поедем в Юрмалу. Это только
 мне кажется, что я все еще остаюсь за тысячи километров
 и размышляю, а на самом деле - свершившийся факт.
 Я вписан в их план, хотя мне кажется, что я далеко.
     Там на солнечной набережной южной страны, я еду
в автомобиле или иду пешком к местному ресторанчику
 с итальянской кухней, поэтому мне не понять почему
 здесь в Москве решают за меня. Теперь мне остается
 проживать эту жизнь, которая мне любезно сформировали
 из разных эпизодов. И это жизнь только отчасти моя ведь
 решения принимал не я – решал кто-то другой.
      Может быть эта поездка и будет тем самым необъяснимым
 шагом, чтобы встретиться с моим двойником?  Вместо меня
поедет он. Подберёт очень похожий чемодан, сложит туда
 вещи, что я носил несколько лет назад, но только новые,
 и возьмет такси до ее дома, еще бизнес класса машину
 закажет, чтобы пыль в глаза пустить, хотя зачем, ведь
 она все равно не увидит. Главное, что он поедет вместо
меня. Поскольку я уже забыл: бы ли я в поездках по тем
местам поездках, или это был мой двойник. Настолько
 мне теперь представляется невероятным моё участие
в тех солнечных поездках к южному океану, особенно
теперь, когда мир погрузился в пелену запретов,
вызванных распространением непонятной болезни.
      Непонятно, как от неё излечиться и непонятно
откуда она пришла. Однозначно никто не может ответить
 существует ли эпидемия или она придумана
 для запугивания населения.

     Пока я полз в заторе на Садовом кольце,
 приближаясь к Самотечной эстакаде, взглянул
 на грязные кучи возле обочин еще неубраного снега
 – и подумал: сколько мне еще предстоит, сколько
 оставаться в этой реальности? И смогу ли я выйти
 из неё?  И оказаться вновь в другом мире, где
 побывал 14 лет назад?  Если это был я. Теперь
 в это трудно поверить.

В этот же день мне пришлось испытать неприятное
чувство смятения из-за неожиданной встречи.
Вечером раздался звонок в дверь, подойдя
я спросил «кто там? И услышав знакомый голос,
от чего даже не успел удивиться, открыл дверь и
увидел Ароидес с чемоданчиков в руке.
- Вот собралась и пришла, чтобы ехать в поездку,
 - сказала она.
- А почему не позвонила?
- Что звонить? Время тратить. Сразу и пришла,
 - ответила она. – А ты что не ждал меня?
- Да… - сказал я. – в смысле «нет». То есть
конечно ждал. Проходи-проходи. А чемоданчик
– это не слишком?
- Почему?
- Мы все-таки туристы, а не командировочные,
чтобы с чемоданами ездить… хотя ладно… Лучше,
что с чемоданчиком, чем без, - сказал я, потому
что нужно было что-то сказать. И что же теперь
делать?
- Когда ты сказал мне, что мы поедем в Анталию,
я так обрадовалась. Сразу собрала вещи и сюда.
Не стала звонить, чтобы не тратить время, - сказала
она, поставив чемоданчик возле двери, сняла сапоги
и надела тапочки.
Что теперь с ней делать? Совсем неожиданный поворот
событий. Девушка все решила за меня, и даже
не поставила в известность. Я ведь только чисто
теоретически предложил ей поехать на море, в Турцию,
а она приняла это за конкретное предложение.
По наивности и слабоумию? Нет! Специально!
Нарочно сделала, чтобы не оставить мне выбора.
Чтобы я взял именно ее. Вот это оборот, неожиданный
опорот. Конечно, проницательный Ираидес, значит,
догадался, что на самом деле я еду с Тамарой!
И начал действовать…
- Может поужинаем? - спросил я.
- А ты вещи собрал? Когда вылетаем? Во сколько рейс?
 И тут меня осенило!
- А почему ты решила, что мы вылетаем завтра?
Я ведь ничего тебе о датах поездки не говорил.
Я только планирую поездку, а ты уже собралась
садиться в самолет!
- Значит мы не едем? – сказала она. На глазах
появились слезы.
- Ну, что ты…- я попытался ее успокоить и подумал:
«А если сейчас зайдет Тамара?»
Как было бы здорово, если бы Ирида осталась
у меня дома, и мы на следующий день мы полетели
бы в Мармарис, или через день, но все равно вылетели
бы в Анталию, и оттуда к белым домикам на побережье,
или к сверкающим стеклами и никелировкой современным
корпусам, и там бы на берегу моря провели счастливую
неделю любви.  Я ведь всегда мечтал отправиться на
курорт с любимой, а отправлялся вместо меня – Он.
И радовался жизни, а я в это время оставался где-то
совсем в ином месте, например, путешествовал
на машине по Прибалтике…
Не прошло и двух минут, как она успокоилась или
взяла себя в руки, и мы переместились на кухню. 
Поскольку я уже поужинал, а она отказалась, решили
просто попить чаю с мармеладом, сушками и мини-круссанами.
Кажется, ситуация становилась контролируемой. Я уже начал
подумывать, что смогу без особых усилий выпроводить Ирен,
посадить ее в такси и отправить домой.
       Стараясь рассуждать спокойно и логично, я сказал ей,
что смогу поехать в Турцию после подписания годовых
отчетов, а это как раз после зимних каникул, более того
в это время мало рейсов и высокие цены билеты, но это
вовсе не главное. Важно сейчас правильно спланировать
отдых, что в второпях и с бухты-барахты не делается,
согласна? И она согласилась. Но уходить не торопилась.
        И почему мне не отправиться в Мармарис с этой
девушкой? Раз она этого так хочет. Впрочем, я тоже этого
хочу. Она сидела на кухне. И думала может о том же самом.
О вечерних прогулках и весёлых аниматорах, о шумном прибое
и теплом в сравнении с балтийским ветром. Наверно, это
будет не очень содержательный отпуск, не то что поездка
по Прибалтике, но по-настоящему счастливый. А это
гораздо важнее.
      

ТРОПИЧЕСКИЕ ОСТРОВА
С поездкой на острова отлично получилось. Конечно,
я бы не смог так четко все организовать. Это сделал 
– Он, вездесущий двойник.  Так просто пройти по
Большой Дмитровской улице до старинного,
еще дореволюционного дома и спуститься
в подвал, где находилось турбюро «Солнечный ветер».
И спросить по поводу путевок на Сейшельские или
Мальдивские острова, или на остров Маврикий для
разнообразия.  В этом, наверно, и есть настоящее
счастье. Что сразу удалось поехать туда, куда хотели.
А именно – на Сейшелы.
После некоторой суеты, связанной с визами, трансфером
и размещением наступила долгожданная благодать.
Не нужно искать рай в загробной жизни – он имеется
и в этой жизни, а точнее в этой стране. Достаточно
купить примерно за три тысячи долларов путевку и
завершить неотложные дела на работе, чтобы с легкой
душой все оставить на две недели. Я даже не мечтал
об этом. Это чужие навязчивые желания, которые
называются мечтами. Одна из них, она особенно близка
ему: он очень хотел отправиться на экзотический курорт
с любимой девушкой, с которой познакомился всего
два месяца назад, а может и меньше. Но у нее
 таинственная улыбка и легкий характер, они изящна
и воздушна…Да, именно такой она и была. Ее звали
Светлана, с ней я отправился на Сейшелы. Точнее,
теперь это понимаю, с ней отправился он.
Именно счастливые дни - иначе не назовешь то время,
начавшееся со следующего вечера, когда мы приземлились
в аэропорту Виктория. Это прогулки по прибою,
шаги по мокрому песку на далеких островах. Вечером,
когда ярко светит луна, то становится так необычно -
так светло, что, кажется, можно читать газету. Мы шли,
вступая на теплый песок, и легкие волны накатывались
на берег, мы обнимали друг друга и целовались.
 Стало уже совсем темно, но по-нашему времени это
всего лишь вечер. Потому что в тропиках темнеет рано.
И где-то за спиной остался ресторан, в котором играло
трио чернокожих музыкантов. Они исполняли карибские
песни и мелодии, довольно популярную в те годы музыку. 
 Подняв голову, я увидел, казалось, во весь небосвод,
сияющий Южный крест – созвездие, которое можно наблюдать,
находясь только в южном полушарии. Это значит очень
далеко от тех мест, которые мы называем «родными».
И от этого стало еще радостнее на душе. Вспомнились
книги про мореплавателей. 
И казалось, что до нашего бунгало еще идти и идти.
Это ночь удлинила расстояние. На самом деле идти нам
было совсем немного. Мы не заметили, как вступили на
дорожку из щебня ведущую к нашему домику. Я повернул
с легким скрежетом ключ в замке… Деверь отворилась,
и мы прошли в темную комнату, где посередине белела
с каким-то неуловимым искушением постель…
Кажется, что это было только вчера – так сопровождают
нас воспоминания о счастливых днях и часах, они
не улетают в прошлое и не растворяются в недельной
суете, они следуют за нами все время, напоминая, что
мы тогда имели и к чему теперь пришли… Это воспоминания
о чудесных мгновениях жизни.
А может это было вовсе не со мной. Так им сказочным
событием представляется поездка сейчас, что это еще
раз убеждает: это было не со мной.
Тогда решить и поехать на острова было просто, а сейчас,
 когда пишутся эти строки, это стало мечтой. Настало
 время активизации тотальных запретов на передвижение
 и даже выход из дома, кажется проблемным. И все это
потому, что власти Москвы хотят продемонстрировать
свою готовность бороться с вирусом, чтобы защитить
и спасти жизни москвичей и россиян. Самое тяжкое,
что от этой борьбы никак невозможно устраниться.
 Чувство подавленности росло с каждым днем. И тогда
воспоминания о светлых днях оказывались спасительными.
Случайно (или вовсе не случайно) попались на глаза
фотографии и путевые заметки о поездке на Сейшельские
острова. И чем сильнее нажимали власти, чтобы подавить
активность населения и заточить всех по квартирам,
тем интереснее и свободнее становились путешествия
в прошлом.
Пусть теперь свобода только в воспоминаниях. О тех
поездках на тропические острова, воспоминания о
путешествии теперь воспринимаются почти как побег
из каторжной тюрьмы, где время тянется медленно-медленно,
где за год, кажется, проходит несколько лет,
а цепь однообразных скучных дней не имеет конца.
Это череда унылых дней никогда не закончатся.
А тут вдруг воспоминание о Сейшелах – тут можно
переключиться и легким движением мысли перейти
в другой время – вернуться назад, в дотюремные дни.
И насладиться свободой передвижения и свободой решений.
Сейчас я сижу в опустевшей Москве. Закрыты кафе и музеи,
 власти имитируют строгие меры изоляции, запугивая людей
штрафами и жуткими мучениями от спазм дыхательных путей. 
Многие поэтому напуганы и не выходят из дома.
Не встречаются. Все максимально разобщены. Это угнетает…
И с каждым днем растет убеждение, что это случиться и
с тобой тоже. Ты заболеешь, и очень серьезно! И умрешь
на больничной койке в переполненном брезентовом шатре,
никому ненужный и никому неизвестный.
Конечно путешествие на экзотические острова было
не со мной… Это мой двойник летал на Сейшелы и
был счастлив. Потом он хотел отправиться на Мальдивы
и еще на Адаманские острова… Но появились проблемы в
бизнесе и поездки в далекие края пришлось отложить.
Вдохновленный я воспарял духом: теперь я буду жить
собственной жизнью. По крайней мере, во время поездки
в Прибалтику очередная встреча с моим двойником
откладывается еще на некоторое время. Он
не захочет приближаться ко мне на территории другого
государства, которое еще и является членом Евросоюза,
слишком много проблем, погода плохая и вообще как-то
нерадостно.
Эти мысли, что в поездке я сам, а не мой двойник, меня
радовали. Я даже пытался рассказать об этом моей спутнице
Тамаре, но она воспринимала мои слова как брюзжание
недовольного всем миром сибарита. Возможно это так
со стороны и выглядело. Ведь я никого не посвящал
в то, что жду прихода неведомого двойника.

          В Ригу добирались через Белоруссию,
сначала по Минскому шоссе, потом через Смоленск,
далее миновав Катынь и границу повернули на
северо-запад - в Новополоцк. Там была забронирована
гостиница «Нефтяная».
          
    Двадцать лет назад это было видимо
современное здание. Построено
с размахом владельцев черного золота: широкие коридоры
и лестницы ковры и картины.  Но теперь – увы, ковры
протерлись, а картины – строительные краны и рабочие в
котловане - вызывают раздражение и тоску. Теперь уже
совсем не кажутся современными.  Помимо этого,
совкового расцвета в оформлении интерьеров особенно
порадовал местный персонал. Все эти дежурные, охранники,
администраторы и прочее, прочее отличались такими
строгими, прямо полкановскими интонациями, они видимо
так и не излечились от советских стереотипов поведения.
А может и не хотели, поскольку среда в Новополоцке и,
в частности, в той гостинице была благоприятна к этим
совковым проявлениям.
Впрочем, слишком много слов о второстепенном. Отель
«Нефтевик» и лица администрации уплыли куда-то в
сторону и вскоре вообще исчезли с экрана. Появился
типичный номер провинциальной гостиницы, с тумбочкой
и столиком, белыми салфетками с кружевами и телевизор
с четырьмя программами, рядом холодильник «Саратов».
Я вспомнил про вино. Поскольку стояли трескучие морозы,
мы никуда не пошли, решили отметить встречу с
Новополоцком. Еще была идея повидаться с Сашей
Садовником, или Сашей Полоцким, поскольку были
знакомы еще по летнему Лондонскому вояжу. Но на
связь он не вышел.

В ЛОНДОН

Город начинается с Падингтонского вокзала. И поднимаясь
 из подземки я опять встречаю своего двойника, или наоборот
 - он возвращается из прошлого, чтобы напомнить о жизни,
 которую я пытаюсь прожить. По его мнению, я возвращаюсь
 в чужую жизнь. Это сейчас я считаю, что тогда мы ехали
 с по Пикадилли  Сашей Полоцким на автобусе, мимо Гайд-парка
 и  мимо Букингемского дворца. И Саша фотографировал
 не переставая, все приметные здания и улицы. Впереди
 было чествование Севы Новгородцева, а пока мы отправились
на экскурсию по городу. Завершилась она через 4 часа
 в одном из характерных английских пабов с названием
 «Четыре короны». Не удивительно, что назван он был в
 честь легендарной ливерпульской четверки. 

     С временем, прошло уже 20 лет, черты стерлись и теперь
 трудно твердо сказать, кто именно был со мной. Кто же именно
 поехал со мной в Лондон. Саша Полоцкий утверждает, что это
 была Елена. Которую я называл как бы свой женой. Но сейчас
 это выглядит чудовищной выдумкой, поскольку я не мог поехать
 с ней. С ней уже все было кончено. Мне не виделись несколько
 лет, даже не присылали открытки с 1 мая и со светлой Пасхой,
 и на звонили друг другу.  И это было логично, поскольку м
ы расстались.
      Однако, как бы невероятно это не звучало, но ездил
 я в Лондон именно с ней. Сейчас, правда, я начинаю понимать
, что вероятнее всего это был не я. Это был мой двойник,
 или мое второе я. Которое довело наши отношения
 до окончательного краха.

НЕ ЗАМЕЧАЯ ЛОНДОНСКИХ ТУМАНОВ
 
Воплощая пожизненный план, увидеть все
столицы мира, я сразу поехал в Лондон, как только
представилась такая возможность. Однако в целом
поездка задумывалась несколько иначе: она была
посвящена Дню рождения Севы Новгородцева,
отмечание которого неслучайно совпадает с
ежегодными встречами нашего клуба слушателей
Русской службы Би-би-си. Особенно не углубляясь
в прошлое, скажу, что увлечение заграничным радио
приобрело с начала 70-х и до 90-х всесоюзный
размах. Только вот миллионы слушателей «вражьих
голосов» так и остались наедине со своими
приемниками, а мы встретились, познакомились и
подружились.
  Готовиться к Лондону мы начали еще год
назад, с прошлой июльской поездки в Нижний
Новгород, когда и возникла эта безумная, как
нам тогда показалась, идея отметить следующий
день рождения Севы в столице Туманного Альбиона.
А собственно где же еще? Ведь Сева живет в Лондоне,
и сколько лет мы слушаем радио Би-би-си именно
из Лондона, а еще ведь Лондон помимо всего
прочего - столица мировой рок музыки. Так что
решено было отправиться в Лондон!!! И предложил
это наш бессменный и неутомимый организатор –
Алексей.
  Нужно обязательно отметить, что Алексей
задумал это путешествие не просто как поездку к
Севе в Лондон, а как настоящий
познавательно-развлекательный автобусный тур по
всей Европе. Начался он в Брест-Литовске, где
наша веселая братия загрузилась в литовский
автобус (из Каунаса приехал) и тронулась через
Польшу в Берлин, затем в Амстердам, потом в
Брюгге и, наконец, на паром в городе Кале, чтобы
переправиться через Ла Манш, прибыть в столицу
Англии и там закончить, но только первую часть
путешествия!
        Вторая часть маршрута, возвращение,
проходила через Брюгге и Варшаву. Но меня
автобусный тур по Европе не привлекал, поэтому
сначала я хотел лететь в Лондон на самолете.
Даже то обстоятельство, что я смогу еще раз
взглянуть на Европу, да еще в окружении старых
друзей – горячих любителей пива и рок-н-ролла.
Теперь из окна автобуса.
      Однако слишком порой бывает душно и тесно
в этих междугородных «комфортабельных» автобусах…
Так что лучше миновать границы над облаками. Но
все получилось иначе, поскольку лена сообщила мне,
что присоединиться к нашей группе в Ганновере.
Следовательно, мой выбор предопределен: я еду по
маршруту «Европа из окна автобуса».
         Когда мы добрались до Лондона и пошли на
прогулку , я рассказывал ей о самых интересных
местных достопримечательностях не хуже
сертифицированного гида. Мы остановились неподалеку
от железнодорожного вокзала Паддингтон. И нужно
заметить, что Паддингтон – это еще и одноименная
станция метро. Она построена одной из первых,
в 1861 году, а в целом лондонское метро открылось
в 1863 году. Особенность этой станции в том, что
у ней нет крыши. Так что стоя на платформе
в ожидании поезда пассажиры могут любоваться
звездами. А нам, когда мы отправляясь куда-то
тоже стояли на платформе было видно окно нашей
комнаты в отеле. Лену это весьма забавляло: она
могла смотреть из окна номера на платформу
старейшей в мире станции метро. И наоборот.
      Во многих европейских городах метро
превосходит московским по числу станций и
протяженности. Почему же так? А потому, что
в Москве построено два метро: первое открыто
для всех, а второе, секретное, построенное
для партийно-правительственной элиты на случай
ядерной войны. Чтобы народным вождям было
удобно драпать, когда все остальные будут умирать.
Второе метро держится в секрете и сейчас никак
не используется.
   
  Наш горячий питерский сосед по этажу Андрей,
я был знаком с ним еще с 90-х годов, отмечал
прибытие в Лондон, поглощая алкогольные запасы,
сделанные еще в Дьюти Фри в Шереметьево. Он
накупил столько бутылок, что, когда в самолете
ему сообщили, что в Англию можно ввозить только
2 литра, сильно приуныл. Что делать? Выпить или
бросить в самолете? То и другое невозможно. Тогда
он раздал каждому из нашей группы (было 15 человек)
по бутылке, чтобы мы пронесли через таможню.
И вот теперь он пожинал плоды. В дым пьяный
свалился на кровать. Наутро, похмелившись из
горла шотландским виски, он схватил непочатую
бутылку и отправился на завтрак. Встал перед
входом в столовую и наливал каждому в бумажный
стаканчик «по случаю прибытия в славный город
Лондон».
  Вообще-то метро – это далеко
не главное, что нас интересовало в Лондоне. 
Побывали в музее Шерлока Холмса на Беккер
стрит 221 б. Экспозиция состоит из вещей того
времени, когда жил воображаемый Холмс и доктор
 Ватсон. Комнаты четырехэтажного музея уставлены
манекенами, иллюстрирующими наиболее популярные
рассказы о сыщике. На входе нас встретил артист,
изображавший доктора Ватсона, заговорил с нами
по-русски с кавказским акцентом. Музей интересный,
особенно для тех, кто прочитал по несколько раз
все рассказы Кона Доила о легендарном детективе.
       В Лондон мы прибыли к вечеру. Нашу группу
называли автобусники, мы были немного помятые
и усталые, но счастливые. Часа три нам пришлось
постоять в пробке при въезде в Лондон. Два раза
автобус делал остановки, на который нас выпускали
на перекур. Достаточно быдло пообщаться с нашим
видеоархивариусом Володей минуты три, чтобы понять
насколько захватывающей была поездка по Европе.
Глаза Володи просто горели восторгом от увиденного.
Особенно впечатлил Брюгге, средневековые улицы,
каналы с моторными лодками, храмы – нетронутый
временем колорит. И еще настоящее бельгийское пиво!
       Неожиданная встреча произошла уже в
Лондоне, когда вы выходили из автобуса и забирали
свои чемоданы. Среди неформально встречающих
я увидел Григория (Мы не виделись 15лет) он
прилетел на торжество из Нью-Йорка. Я удивился и
обрадовался, поскольку уже не надеялся, что
когда-то повстречаю его. Тем сильнее была
радость. Какие открытия и с самого начала
преподносит нам Лондон!
 Следующий день мы начали с автобусной экскурсии
по местам рок-н-рольной славы, в частности,
гуляли по Сохо, а закончили в Буш Хаусе –
огромном здании, в котором находится Би-би-си.
Поскольку мы – слушатели Русской службы
Би-би-си – нас пригласили на запись передачи
Севаоборот. Служащие радиокомпании – страшные
бюрократы – пересчитывали группу по несколько
раз, чтобы кто-то лишний не просочился (нас
ведь было 66 человек, так вот 34 пришлось
вычеркнуть из списка), запретили фотографировать,
курить и пить во время прямого эфира (потом уже
можно). Нас провели в подземный бункер, посадили
в небольшую комнатку, довольно тесную для 32
человек, а более просторных помещений у них нет.
Пришел Сева, Леонид Владимиров и Владимир
Владимирович – постоянные ведущие Севаоборота –
сели за стол с каким-то древним, наверно, 70-х
годов производства микрофоном, на котором
висела табличка «ВВС», и передача началась.
В целом, ничего интересного на лондонском
радио я не увидел. Все какое-то допотопное и
консервативное, как и вся Британская империя.
И Саша Полоцкий полностью разделил моё мнение,
когда вечером я с ним поделился.
  После передачи пошли отмечать прожитый
день в пабы Сохо и Ковент-Гардена. Это самые
тусовочные районы Лондона. Хорошо, что Лена не стала
меня донимать вопросами: когда же мы пройдемся
по магазинам? Самостоятельно ходить по бутикам она
почему-то не решалась, видимо, боялась заблудиться,
но когда поняла что на улицах легко можно встретить
русскоязычных, стала в шопинге гораздо решительнее.
Но это в следующие дни, а пока мы были вместе.
После паба до гостиницы добирались, кто, как сможет,
мы вот с Андреем из Питера ехали в просторном кэбе.
Удобно, но курить нельзя. Зато можно развалиться на
сиденье и вытянуть ноги.
          Кульминация нашего путешествия пришлась на
следующий день - 9 июля. Мы отправились в гости к Севе.
Он живет на окраине Лондона в Гринвиче. Сначала ехали
туда на автобусе, затем плыли на пароходе по Темзе.
Самая известная английская река два раза в сутки меняет
направление своего течения. В момент отлива уровень
падает на 7 метров, обнажая прибрежные отмели, а затем
вода начинает прибывать, меняя направление течения.
И хотя на вид река очень мутная, местные говорят, что
воду можно пить.
Утром в отеле Лена утроила сцену ревности. Сказала,
что не поедет на очередную пьянку. И мне не советует.
Я почувствовал, что она задумала испортить мне праздник.
Этот день, ради которого я проехал пол-Европы, полземли,
ведь этот день мы приближали как могли, у нас были
«версты обгорелые в пыли». И вот теперь ты называешь
этот возвышенный праздник – грязным словом «пьянка»!
Поэтому я оставил ее в комнате сказав, что с завтрака
не вернусь, поскольку мы уезжаем в Гринвич!!!
В ресторане, проходя воль закусок я увидел мелькнуло
голубое платье в дверном проеме. Значит Лена решила
не продолжать бессмысленную ссору и спустилась на
завтрак. Она продолжала изображать обиженную. И даже
села в автобусе не другой ряд.
Во время нашего плаванья на кораблике, мы миновали
Тауэрский мост, старые доки и памятник Петру Первому
работы Шемякина, он установлен именно в доках, где
по официальной легенде российский царь изучал морское
дело. Высадились в Гринвиче, пошли в обсерваторию,
чтобы совершить торжественный переход из одного
полушария в другое. Там собралась огромная толпа
туристов, которые только и заняты тем, что фиксируют
на фото свой шаг через нулевой меридиан. Конечно, я
тоже решил запечатлеть свой исторический переход, и
в этом мне помог один из наших ветеранов – Михаил,
который заснял меня с другой стороны памятника меридиану,
где не было народа.
  Припекало солнце, ноги устали от ходьбы, поскорее
хотелось выпить за здоровье нашего именинника. На огромной
поляне перед своим загородным домом Сева натянул
брезентовый шалман, расстелил ковры (для тех, кто не
сможет стоять) и выставил неимоверное количество бутылок
с зажигательными напитками. Мы подарили ему саксофон.
Сева был страшно рад подарку и сыграл нам соло. Все были
в восторге, что все так славно произошло, что мы все
вместе, что мы в Лондоне, и подарок классный и выпивки
море, да и что погода отличная.
  Среди гостей я встретил Виктора Кутузова –
автора книги Ледовое побоище. Готовясь к поездке,
я снял с полки в Москве экземпляр этой книги 1992
года издания, чтобы попросить автора надписать его.
( Наш организатор Алексей   с видом разглашения строжайшей
государственной тайны, сообщил мне в виде исключения,
разумеется, и благодаря  долгой дружбе, что, возможно,
Кутузов приедет на  праздник к Севе. Если, конечно, ему
удастся уйти от слежки гебистов, которые постоянно пасут
его в Лондоне)
 Тогда, 14 лет назад, эта книга только вышла из печати,
и в нашей стране была очень популярна. Тогда я занимался
книготорговлей и в частности продавал Ледовое побоище
десятками тысяч экземпляров. Обо всем об этом я и рассказал
автору. Встреча с ним была для многих неожиданностью, ведь
Кутузов дважды приговорен Советскими властями к смертной
казни, так что появление среди публики у Севы невозможно
было предсказать. В своей книге он доказывает, что
нападение Германии на Советский Союз в 41 году было
упреждающим ударом, который застал Красную армию врасплох.
Сталин готовился начать агрессию, но Гитлер опередил его.
Когда война закончилась историю писали победители и,
конечно, во всем обвинили побежденных.
Когда празднование миновало экватор, публика разделилась
на группы по интересам. Одни пошли играть в футбол, а
часть собралась возле писателя Кутузова, это были люди
интересующиеся историей.
Один из участников этого неформального сборища – Миша
Арзахов - говорил мне, изрядно выпив, что Сталин не мог
напасть на Германию, потому что это ему было невыгодно
начинать войну против врага своего основного врага
(Британскуая империя). Еще китайская мудрость гласит,
что враг твоего врага - твой друг. И Сталин вполне был
способен это понять и осмыслить. А во-вторых, - продолжал
Миша -  он был трусоват, и война с Германией могла
окончится для него полной катастрофой и смертной казней
через повешенье….
Сталин понимал, что может проиграть войну – и тогда все,
никаких шансов. Даже, скорее всего именно проиграть, если
посмотреть по результатам Зимней войны с финнами. Тогда
из всесильных императоров опять в нищие сапожники, но
это только, если повезет, что маловероятно. Так что не
повезет гуталинщику и отправят его обратно на каторгу,
или поставят к стенке. Это его конкретно не утраивало.
- Он отрабатывал маршрут побега, - продолжал Миша, - 
по которому сначала он мог бы скрываться в Китае, в
бывшем русском городе Шанхае, на русской железной дороге,
а уже оттуда перебраться в Мексику. А куда еще? В Штатах
его бы сразу арестовали и выдали немецкому правительству.
Вокруг писателя собрался внимательно слушающий кружок
интересующихся новейшей историей. Они взяли у Севы
одеяло, расстелили его, посадили в центр Кутузова,
передним разложили закуску, принесли пару бутылок с
красным вином, сами расселись тесной группой, чтобы
внимать каждое слово. Но оказалось, что среди собравшихся
есть люди с довольно разными взглядами.

РАЗГОВОР С КУТУЗОВЫМ О ВОЙНЕ

Один из первых вопросов Виктору Кутузову задал Миша
Арзахов. Он спросил писателя:
- Не потому ли в книга Ледовое побоище вышла именно
в Англии, что эта страна предоставила убежище бежавшему
 из Советского Союза разведчику? Возможно, что
опасность упреждающего удара и существовала, объясняя
многое, об этом писали еще немецкие генералы,
но изложить этот вариант русскому писателю не позволяла
идеологическая установка властей. А теперь книга наконец
появилась.  И вероятно при условии непростых корректив,
заключающихся, в частности, в том, что события
представлены как схватка двух тиранов. А Британская
империя получала роль арбитра. Это Лондон в политическом
плане устраивало.
-   Чем же это устраивало Лондон? – сказал Кутузов
с недовольством.
-    Именно тем, что всю тяжесть войны британцы
переложили на плечи русских! – воскликнул из толпы
ростовчанин Морозенко. Он примкнул к нашей тусовке
только в прошлом году, когда узнал, что группа
готовится к поездке в Лондон и можно прокатиться
по сокращенному прайсу. – Мы на фронтах, в окопах
блох кормили, а они, небось, устраивались по-другому…
Он не закончил, поскольку сразу почувствовал,
окружающие его не поддерживают и рвения не разделают.
Кто-то из девушек его даже одернула «да помолчи ты!».
Но Кутузов словно не слышал этого выпада, он рассказывал, как спецслужбы советов преследовали его, уже здесь в Лондоне, и заочно приговорили к двум смертным казням.   Но он умело скрывается и никого не боится.
- А вдруг они решат испытать на вас такое средство как Новичок? – опять спросил Морозенко из глубины толпы. – Вы готовы к такому повороту?
- Я как настоящий разведчик тщательно соблюдаю меры безопасности и поэтому отравить меня не удастся!
Наверно почти никто из собравшихся не сомневался, что именно так и будет, насколько уверенно Кутузов произнес последние слова. Разве что вкралось сомнение, что травить его никто не собирается вовсе. Пусть себе живет в радость и пишет свои книги… Движение колеса истории все равно не изменить. И никакой Кутузов не сможет повернуть его вспять!
Дискуссия с Кутузовым на праздничной продолжалась. У него спросили:
- Так получается, что вина за войну сваливается на Сталина, который готовил-готовил удар, а в результате спровоцировал упреждающий на себя, и тем начал самую ужасную войну.
- Отчасти так и получается, но я не собираюсь реабилитировать Сталина. Если развивать эту мысль, то получается, что мирно жил и строил, был такой славной миролюбивой страной, а на него подло напали…
- А на самом деле, напасть первым хотел он (Советский Союз) , но опередили, - какая досада! - воскликнул Кутузов
И пока военные историки развивали теории внезапного нападения и упреждающего удара, я не заметил, что Лена ушла. Как я выяснил потом она попросила жену Севы вызвать ей такси, чтобы добраться до гостиницы, где она собрала вещи и уехала в аэропорт Станстед.
С того момента я больше ее никогда не видел. Это было ужасно. Осенние листья. В отчаянье я думал, что все это произошедшее – оно произошло не со мной. Не с нами.  Как можно так расстаться в Гринвиче, после почти 20 лет любви и дружбы? Как же так?
  Часть участников торжества отправилась смотреть финал чемпионата по футболу в ближайший паб. Другие сами решили поиграть в футбол с местными английскими мальчишками. Наш самый физкультурный член тусовки Олег быстро достал и надел спортивную форму и сформировал команду. Поскольку у меня и формы не было, и в футбол я играю плохо, я присоединился в первой группе. Мы потянулись в паб. В тот момент я еще не знал, что Лена уехала в аэропорт и улетела на свою историческую родину, что ее уже нет в Лондоне, я полагал, что она отправилась прогуляться в Ковент Гарден.
 В пабе было полно негров, которые болели за французов, за итальянцев болели белые, их было меньше. Но обстановка была довольно спокойная, некоторые посетители вообще не обращали внимание происходящее на экране. Поскольку я не болею ни за тех, ни за других, а матч предвещал долгую борьбу, я не стал его досматривать, а вернулся со всеми на автобусе в гостиницу. Там, в соседнем пабе я еще успел к добавленным таймам и серии пенальти. Именно по этому обстоятельству, что я смотрел футбол в пабе можно с полной уверенностью заключить, что Лена к этому времени уже добралась до аэропорта, наверное, Станстеда  или все-таки  Хитроу? И  уже находилась на борту самолета в полете над Ла Маншем…

В ЛИВЕРПУЛЬ

А на следующий день была экскурсия в Ливерпуль.
Мы припали к истокам легендарной группы Битлз.
Поскольку Лены не было я попросил организатора
Алексея вернуть деньги за билет на автобус и за гида.
 - А где же она? - спросил он с удивлением.
- Её больше нет, - ответил я.
Он взял билет только пожал плечами.  Желающих
присоединиться к группе было больше, чем мест
в автобусе. Я тоже сожалел.  Действительно шанс
прикоснуться к легенде дается немногим и этим
нужно дорожить…
В центре Ливерпуля на набережной установлен памятник:
четверка вступает легкой походкой по гранитным плитам.
С ними можно сфотографироваться. Нас провезли мимо, потом
высадили неподалеку. Почти все заспешили к скульптуре.
 Съездили к дому Джона Леннона, потом к детскому
дому-интернату «Земляничная поляна». Потом вернулись
в старые доки (Alder Dock), в порт, где побывали
в эпическом музее группы «Битлз», там с восторгом
и почтением, порой переходящим в боголепие рассказывается
о самых и так известных фактах биографии легендарной
четверки. После музея продолжили экскурсию по городу:
пошли на улицу Метью, где находится клуб «Каверна» –
именно там и начал выступать квартет, казалось бы,
обычных музыкантов, но ставших потом всемирно известными
«Битлз». Неподалеку памятник Джону Леннону, и еще скамейка
с самым одиноким в мире человеком Элеонором  Ригби. О нем
Битлз написали песню.
 К сожалению, подлинный клуб «Каверна» не сохранился.
Рядом или почти на том же месте построен подобный паб
«Каверна». Было просто потрясающе, когда мы собрались
в нем, и местный музыкант исполнял песни Битлов, а мы
хором подпевали ему. На стенах клуба висели плакаты,
гитары, фотографии времен «Битлз». Уютная атмосфера и
зажигательная музыка – какого же еще счастья желать
фанатам рока и заядлым битломанам?
  Проехав по стране 350 километров, я вдоволь насмотрелся на однообразные пейзажи Англии. Поля неровные, леса редкие, в основном кусты, погода быстро меняется, часто начинал накрапывать дождь. Одно радует, что все зелено. Нет сухой травы и выжженных солнцем лугов.
  В последний день я встал рано и пошл в музей Мадам Тюссо, где сфотографировался с В. Путиным. Потом спустился в подземелье, где в мрачных коридорах раздавались жуткие звуки, на крюках висели, покачиваясь, завернутые в полиэтиленовые пакеты трупы, что-то скрипело, падало, скрежетало, имитируя лязг засовов и металлических дверей, из мрака доносился звон цепей. Я шел по узкому коридору, по полу стелился дым, вдруг из двери напротив выскочил человек в черном балахоне и бросился на меня с криком. Это был артист. Дальше по подземелью меня еще несколько раз пугали подобным образом такие же артисты в страшных масках и жутких одеждах. Аттракцион очень удачный.
На улице, отдыхая от посещения музея, я встретил Григория. Он как-то без энтузиазма намеревался пристроиться в конец довольно сильно выросшей очереди. Печально. Стоять придется не меньше полутора часов. Об этом я и сказал ему и предложил пойти в Тауэр, по замечанию нашего гида Джимми Миллера там не бывает таких очередей…

Так мы отправились в Тауэр, чтобы в частности посмотреть на место казни королевских вероотступников. К моему сожалению оно выглядело весьма обыденно – на клумбе стояла обычная жестяная табличка с текстом. Да еще вокруг проходили какие-то раскопки или реставрация.  Другое напоминание о былых временах гораздо заметнее: напротив Тауэра находится паб под названием «казнен, повешен и четвертован».
Предполагают, что именно в этом месте был четвертован буревестник научного коммунизма - Томас Мор. Какие прозорливые все-таки были средневековые англичане, подумал я, еще в ХVI веке поняли пагубность увлечения идеями социализма и коммунизма!
После Тауэра осмотрели музей одноименного (Тауэрского) моста, там же на набережной встретили Сашу Полоцкого. Вместе с ним и примкнувшим к нам Морозовенкой оставшееся до отъезда время блуждали по Лондону, посетили собор Святого Павла и Вестминстерское аббатство, перекусили в старейшем пабе на Юнион стрит, еле-еле успели  вечером к  назначенному часу отъезда из отеля. Взяв вещи, они без энтузиазма побрели в автобус, а я отправился в аэропорт.
Поскольку Лены со мной уже не было, я решил вернуться в Москву на самолете. Автобус, честно говоря, довольно утомил. Рейс был ночной, но все равно заснуть не смог, видимо из-за выпитого вина. Тем более что его предоставляли в неограниченном количестве, поскольку летел я бизнес-классом. Я пил бокал за бокалом в надежде, что произошедшее мне откроется по-другому. Я думал о своей подруге – Лене. Почему она улетела так быстро. В отеле она объяснила администратору, что ее срочно вызывают на работу. Девушка на ресепшен была удивлена, когда передавала мне слова подруги, и предлагала поменять номер на сингл, чтобы меньше платить. Я усмехнулся, потому что тоже был удивлен.
Так что же мы теперь по-прежнему друзья и любовники (не смешно ли?) или уже все закончено? Тогда я решил, что все закончено, поскольку я еще не знал, что впереди у нас еще поездка в Шотландию, и греческие острова – на Санторини. Это чудесная Греция, где глубокое голубое небо сходится с ослепительно белыми домиками, а вокруг синеет море, именно туда она так мечтала отправиться. И заразила меня этой мечтой.
Под утро приземлился в Москве. Кажется, что вернулся из другой жизни, было грустно, особенно от вида серого поблескивающего задания Шереметьева. Как же я попал в ту жизнь – не помню. И была ли со мной девушка из Германии, и неужели мы гуляли по Амстердаму, а потом шли все шумной компанией по Лондону, смеялись, шутили, пили пиво, я запомнил только уплывающую назад вывеску Риджент стрит, а мы двигались к Трафальгарской площади, а потом дальше – в Сохо. Это был какой-то сумасшедший по насыщенности событиями день. Наверно, кто-то за месяц не увидит столько, а кто-то и за год. Да что там – год, среди провинциальных россиян встречаются индивиды, что и за всю жизнь не открывают столько…
 Что я чувствовал тогда?  Волнение, удивление. восторг. Поскольку как, впрочем, и многие из нашей компании, впервые оказался в Лондоне, не просто одном из самых известных и больших городов, а еще и центром культуры и бизнеса.
Теперь вращаясь в унылой суете и вспоминая те дни, прихожу к заключению, что конечно тогда в Лондоне был не я. Слишком все здорово получилось. Это был человек из параллельной жизни, а может из противоположно, но это был человек изображающий меня. Или наоборот: живя в своем мире я пытаюсь быть похожим на него, но тщетно. Ничего не получится, Мне остается только сожалеть, что я живу скучно и однообразно, моя жизнь течет по прямой. А у него сплошные полеты и виражи! Мало сказать, что я завидую ему, я мечтаю стать им. Но увы – земля улетает из-под ног, я не могу устоять, удержаться – и лечу, но только вниз. Я падаю. Чтобы вновь очнуться на дне. И начать новое восхождение.
   
 РУИНЫ ДВИНСКА (Даугавпилса)

      Мы пересекли границу и въехали в Евросоюз, испытав
при этом ни с чем не сравнимое облегчение. Россия осталась
 за спиной, а впереди дороги Европы и полная реальность
 двухнедельного путешествия. Каникулы начались. 
      Переход границы в Григоровщине в Латвию занял
25 минут.  Мы подъехали из Новополоцка в половине первого
дня 29 декабря. Перед нами была всего одна эстонская
машина, за нами две с московскими номерами. Потеряли
время на поиски телефона, который Тамара оказывается
забыла в отеле. Хорошо, что вспомнила об этом еще на
пути в Григоровщину. Пришлось возвращаться.
         На таможне и на паспортном контроле
спокойствие и тишина. Диагностическую карту моего
автомобиля не спросили. А я потратил почти полдня на
ее оформление (езда в сервис по пробкам) и 820 руб.
Но спросили медицинскую страховку. Провели беглый
осмотр вещей в багажнике. Случайно приметили кусок
сыра и пакетик с творогом (лежали на видном месте).
Попросили выбросить. Два свертка с гулким ударом
упали в металлический ящик помойки. Еще мы везли
еще четверть батона копченой колбасы и молоко,
которые уже более тщательно спрятали между сумками.
Разумеется, латышские таможенники специально ничего
искать не стали. Так что переход из одного мира в
другой прошел вполне удачно.
  Первый большой город на нашем маршруте - 
латвийский Даугавпилс. Прежде назывался Двинск,
поскольку был построен русским царем для защиты
западных границ. Потом Российская империя приросла
территориями и пограничный город оказался в глубине
страны.
        Вспомнился рассказ моего соседа, частого гостя,
который служил в армии в полку имени Героев Двинцев.
Помимо официального мифа, он  рассказывал, что именно
отсюда прибыли в Москву в 1917 году эти, так называемые,
«двинцы» - в действительности дезертиры и не желавшие
воевать деморализованные солдаты. Они были успешно
обработаны советскими агитаторами и стали опорой
большевиков в захвате власти в Москве. Зачем вам
ребятушки, возвращаться по деревням да селам. Не лучше
ли в Москву направиться и потрясти зажравшихся буржуев.
Оружие у вас есть, да и задор в глазах тоже. Зря что
ли в окопах блох кормили? Так вчерашние солдаты царской
армии становились исполнителями красного террора.
Расстрелы, зверства издевательства это, в частности,
дело их рук. Все прощалось, главное удержать власть.
А теперь в честь изменщиков и предателей в Москве
назвали улицу. Закончил мой сосед.
  Въезжая в Даугавпилс, мы осмотрели одну из
известных его достопримечательностей,- каменную крепость,
построенную еще при царе. Не пришлось даже выходить
из машины, поскольку, к сожалению, крепость остается
в руинах и для туристического изучения
непригодна, а даже опасна.
 В целом город оставил унылое впечатление. Промышленный
поселок средней полосы со вставшим от безденежья
производством.
    Только к вечеру добрались до Риги. Вместо
автострады ехали по второстепенному шоссе, в основном
оно шло через лес. Вековые ели в снегу – это было
красиво. Покрытие на некоторых участках почти не
расчищено, колеса немного скользили.
       В отеле «Астор» нас встретили радушно.
Предусмотрительно забронировали неподалеку в ресторане
"Голубая Корова" столик для ужина. Туда мы и отправились.
Администратор посетовал, что в этом году в Риге на
удивление мало гостей из Москвы и Санкт-Петербурга,
многие не приехали, номера пустые…
      Конечно, мы согласились с ним, рубль ведь
упал по отношению к доллару более чем в два раза –
с 32 до 67. Чтобы закрыть долги по олимпиаде и
еще получить деньги на войну с Украиной правительство
изменило курс. Конечно, близкие к верхушке власти об
этом узнали заранее и воспользовались. (Я воспользовался
случайно) Поэтому многие туристы выбрали этой зимой
экономный вариант отдыха: остались дома или на даче.
А некоторые, пользуясь случаем, еще и заявляли, что
они, мол, настоящие патриоты, и теперь будут отдыхать
только в России, так они поддерживают присоединение
(или возврат) Крыма и войну на Украине.

 НОВОГОДНЯЯ РИГА
   
В ресторане «Голубая Корова» нам предложили блюда национальной и европейской кухни. Ужин без вина обошелся в 50 Евро. Рядом с этим рестораном есть другой – «Красная Корова».  Видимо конкуренты.
Было безветренно, одинокие снежинки плыли в воздухе, температура, наверно, минус 2 – 3 градуса. Мы пошли гулять по Старой Риге, смотреть по сторонам и вспоминать прошлые сериалы: кто про Шерлока Холмса (Домская площадь), кто про Штирлица и профессора Плейшнера (ул. Яуниела).
  Вернулись в отель, уже ближе к 11 часам (время в Риге на час отстает). Выпили шампанского ( 12 часов ночи по московскому времени) и опять вышли на улицу. Еще раз встречали Новый год на набережной в многотысячной толпе рижан перед собранной по этому случаю эстрадой. Как только часы пробили полночь, все начали открывать бутылки. На сцене выступал популярный ансамбль. Небо осветили огни праздничного фейерверка.
  Широкая улица ( набережная) была практически полностью заполнена празднующими. Почти у всех в руках бокалы с шампанским, бутылки, хлопушки и бенгальские огни. Из динамиков неслась задорная музыка. Впереди на огромном экране можно было видеть выступление современной музыкальной группы из четырех парней, они чем-то напомнили отечественную команду «Доктор Ватсон» с их ретро-репертуаром. Им подпевали и хлопали. Открывали шампанское.
  Нам в толпе было как-то неуютно, может, потому что мы не взяли с собой выпить, может потому что публика очень разгорячилась: все двигались, толкались, кричали, звенели бокалами и бутылками. И поэтому мы решили вернуться на Домскую площадь, где можно было выпить приготовленного в праздничных палатках глинтвейна.
            В Риге мы провели три дня. Утром было безмятежное время любви, потом неторопливых завтраков и обсуждений. Погода не благоприятствовала прогулкам, поэтому маршруты весьма скромные. Разве что на третий день мы выехали из Риги.  
     В первый день во время обычного утреннего променада я пошел по аллеям сквера, разбитого на месте бывших средневековых валов, в давние годы ими был окружен город. Только выпал снег, оставались одинокие следы на тротуаре, в парке осмотрел памятник президенту Латвийской республики Улманису. Погиб в сталинских лагерях. После завтрака прокатились на машине по кварталу архитектурного модерна – захватывает количество зданий в Югенд Стиле. Еще был подъем на самую высокую колокольню – башню Петра.  Если бы не надели дополнительный свитер и не взяли зимние шапки – пришлось бы не сладко от пронизывающего ветра. Сверху рассматривали огромные ангары для дирижаблей, построены в 30-х годах и превращенные теперь в фермерские рынки. Внизу, в фойе висит фото (1941 г.) разрушающейся (сломалась пополам) в огне колокольни. А потом был визит во вновь открывшийся музей Масонства. Смотритель похож на пастора Шлага только моложе. Его увлекательный и лаконичный рассказ о связях внешне, кажется, совершенно разных миров через братство вольных каменщиков заставил задуматься: а кто же действительно правит миром?
  На следующий день, прослушав концерт органной музыки в Домском соборе, мы зашли поужинать в ресторан, находящийся совсем неподалеку, наверно, на соседней улице.
          Падал снег. Температура почти возле нуля. Не холодно. Людей было мало. Мы остались в центре, пройдя на одной из средневековых улиц, выбрали небольшой семейный ресторанчик. В нем предлагали в основном блюда национальной кухни. Там горели свечи, стояла елка – все было украшено, атмосфера по-новогоднему праздничная и одновременно спокойная, даже как-то по-домашнему уютно было в том ресторанчике. Мы выпили красного вина, еще раз поздравили друг друга и пожелали сохранять традицию отмечания Нового года за границей.
 ЮРМАЛА 
     Утром на третий день мы поехали в Юрмалу. Было немного странно от необычной для нас погоды, мы ждали, что вначале января ударят морозы и начнутся снегопады – а здесь дул ветер, скорее теплый, южный, чем пронизывающий, ледяной; периодически начинал моросить дождь, остатки выпавшего позавчера снега дотаивали по обочинам, а на дороге появились лужи. Наверно это привычная прибалтийская погода, и нечему тут удивляться.
  Машин было мало, трасса отличная, поэтому уже через час мы искали парковку в Майори. Свободное место нашли на одной из улиц, проходящей параллельно береговой линии рижского залива, совсем рядом с песчаным променадом. Пройдя по дорожке вымощенной плитками, мы поднялись на дюну, она поросла кустами и соснами,  и остановились на минуту, чтобы взглянуть на уходящие к горизонту море, на свинцовые воды залива. Несильные волны набегали на песчаный берег. На пешеходной дорожке вдоль прибоя прогуливалось несколько одиноких туристов. Шумели сосны. Хотелось смотреть и молчать, но было как-то некомфортно, особенно от пробирающего влажного ветра. И мы вернулись обратно – в город, на главную прогулочную улицу Юрмалы – на улицу Йонас.
  На ней было много разных магазином, особенно сувенирных. Помимо этого, многие продавцы ставили столики прямо на тротуар на них выкладывали свой товар. Обходя эти сувенирные развалы, я искал магнит с изображением легендарного в прошлом местного ресторана. Его выдающийся над берегом пирс стал символом советских Юрмалы. Я спрашивал у торговцев : а где же магнит с популярным «Юрас Перле»? К сожалению, парящего в воздухе бетонного пирса не было ни у кого. «Как же так, это ведь самый модный и крутой ресторан побережья, а может и всей Прибалтики!…» - возмутился я.
  Оказывается, как мне объяснил один из немолодых торговцев, явно местный, здание ресторана настолько обветшало, что его решили разобрать, поскольку возникла опасность, что этот пирс в какое-нибудь безоблачное утро рухнет на беззаботных пляжников.
Уничтожили легенду! А ведь в далекие и глухие годы совдепии  мне все-таки удалось побывать там. Это было во время короткого визита в Ригу. И было так давно, что, кажется, в другой жизни. И уж судя по характеру произошедшего, точно не со мной. Но у меня остались фотографии перед Домским собором и башней Святого Петра. Там запечатлен человек внешне очень похожий на меня. Но как выясняется, живущий совсем другой жизнью.
Интересно вспомнить, как все начиналось. Это была спонтанная поездка. В конце недели, в пятницу, именно после обеда, Лена закончила работу и сказала: поехали в Ригу! И мы отправились в авиакассу за билетами. По счастливой случайности билеты оказались в наличии, мы легко купили, почти как билеты в кино. Тогда были другие времена, о террористическом психозе, охватившим все аэропорты, тогда даже сказочники не фантазировали.
        Попасть в престижный ресторан «Юрас Перле» помог случайный знакомый. Лена называла его Димой. По профессии он был – бармен.  Впечатления от похода в ресторан остались смазанными из-за  некачественного коньяка…
        Мы ехали на красной семерке с предельно разрешенной скоростью. Это была одна из лучших автомобильных трасс в советской стране. В Риге тогда было много всего хорошего. И девушек тоже! В Прибалтику приезжали люди с деньгами, это и привлекало бедных, но красивых девушек.
            У бармена Димы, назовем его так, сложился план, насколько реально он представлял своего пьяной головой его реализацию – трудно сказать, но он решил «забыть» меня в «Юрас Перле». Еще когда мы отдыхали в Дагомысе, ему понравилась моя подруга, или гражданская жена, Елена. И вот теперь в Риге он решил завладеть ею.  Сначала он предложил мне видимо в качестве компенсации свою супругу. Это было стройная женщина с довольно соблазнительной фигурой. Но меня как-то она не увлекла, наверно потому что я был тогда сильно увлечен Леной. Невольным образом я проигнорировал его супругу. И тогда бармен решил действовать по обстановке.
   Вечером мы все вместе – я , бармен Дима, моя Лена и его жена Светлана – поехали ужинать в модный ресторан. Сначала мы сидели за столами, произносили тосты, а потом, когда мы уже изрядно выпили, бармен Дима заказал еще одну бутылку коньяка, и официант быстро принес её. Не думаю, что бармен Дима был в сговоре с официантом, но после второй бутылки мы начали собираться домой. В тот момент бармен Дима вышел из зала и попросил одну знакомую девушку, часто проводящую здесь время, заняться мной, поскольку это сулит ей хороший гонорар. Она была достаточно искусна в попытках увлечь меня в свои апартаменты. Но от паленого коньяка мне стало совсем плохо. Отстранив подругу, я поспешил на воздух. Это и спасло меня. Поскольку я очутился прямо перед стоянкой такси. Каким образом мы догнали красную семерку мне трудно объяснить, видимо водители этих машин были знакомы друг с другом. Я быстро пересел из одной машины в другую и мы уже все вместе продолжили возвращение в Ригу.
В Риге и в Латвии тогда было вообще много всего хорошего, и люди жили деловые, успешные, со связями и полулегальным бизнесом. что привлекало разного рода мажоров и барыг. Простым гражданам многие развлечения оказывались не по карману. Но это не имеет значения, поскольку нам было приятно причислять себя именно к мажорам.
А что же Лена? Оказывается это в частности была ее идея сначала подсунуть мне жену бармена, а потом какую-нибудь девицу из ресторана. Со мной она поехала видимо потому что я оплачивал билеты и остальные расходы брал на себя, предварительно одолжив деньги у матери. Лена любила, чтобы за нее платили другие. И в результате в квартире бармена случился скандал, переросший в легкую потасовку и битьем посуды и порезами рук. Осколки и разлитое вино, пятна крови – все это не понравилось бармену Диме. Вместе со своей женой он устроил пьяную оргию, и они уже совместно вовлекли в неё Лену. Меня это возмутило, но бармен Дима заявил, видимо опять как компенсацию, что я тоже могу поучаствовать. В ответ я толкнул его в плечо, это получилось неожиданно, поэтому бармен Дима упал на стол, схватился за скатерть, и сдернул ее вместе с посудой и закусками на пол.
      
…Теперь мне можно, когда уже нет ни ресторана, ни блатных проходов в такие заведения – теперь я могу гордо и с облегчением заключить – я там Был! Хотя это никого теперь не волнует.
Наша поездка в Юрмалу продолжалась. Уже во второй половине дня, мы немного устали,  мы бродили по центру и рассматривать уличные скульптуры (одна из них – «Опаздывающая модница»), дачные постройки, заходили в разные магазинчики. Одном из них Тамара купила себе очередной наряд – красный джемпер. И мы неторопливо двигались дальше, выбирая где остановиться, чтобы пообедать. Или просто выпить кофе. Так незаметно прошел и закончился день. Остались позади сосны, колючий ветер с моря, дюны и прибой. Мы ехали по автобану обратно в Ригу.
      Теперь в Москве Юрмала вспоминается, когда особенно грустно, когда за окном унылый больничный пейзаж, когда низкое небо без солнца. В эти моменты я вижу сосновый лес, песок и дорожку вдоль прибоя. Особенно после посещения Серебряного бора. Петляющая тропинка по земле сквозь молодые сосны, и вот уже река блестит впереди. Конечно это не Рижское взморье, но ведь можно и нашу Москва-реку принять за реку Лиелупе, почти такая же широкая и полноводная, и блестит на солнце ее водная гладь. И от мысли, что кончится все, что называют пандемией, и можно будет вновь туда поехать, от этого становится светлее на душе.

   ШАУЛЯЙ. Курляндский плацдарм

В Шауляе шел дождь. Так и запомнился этот почти ничем не примечательный город, воплощение советской безликой провинциальной архитектуры,- сплошным дождем.
Оставив машину на парковке возле супермаркета, мы сначала надеялись прогуляться по пешеходной улице, но пошел дождь, и мы заспешили в сторону центра, надеясь там найти подходящее кафе, чтобы спрятаться в нем и не промокнуть. Но это оказалось непросто, поскольку нам попадались только продовольственные магазины и просто обычные многоквартирные дома, ни о каком кафе нечего было и думать.
 Дождь в январе мелкий и холодный, он кажется нескончаемым, унылым. Это не такой дождь как на Сейшельских островах, там лило как из ведра в прямом смысле, и тогда мы укрылись в ресторане. Пустом, там не было ни одного посетителя, видимо потому, что там высокие цены и сравнительно хорошее обслуживание. И вообще ресторан был предназначен для иностранных туристов. Как при социализме все лучше – зарубежным гостям. Местные там ужинают в своих квартирках и лачугах, коренные сейшельцы в рестораны не ходят.
Программа по Шауляю отчасти уже выполнена, поскольку еще утром мы побывали на «Горе крестов» - своеобразном и уникальном месте. Примечательным тем, что на холмах установлено несколько десятков тысяч крестов (по последним подсчетам более 200 тысяч). Многие из них просто принесены туда и висят на тесемках на поперечинах других крестов, больших размеров. Почти как на кладбище. От ветра они раскачиваются и поскрипывают. Создается весьма жуткая картина. Находится на «Горе крестов» от этого неприятно. Но побывать все-таки нужно. Отметиться. Это ведь цель путешественников – вступить на землю еще тобой неизведанную.
          Но не только. Побывать на Горе крестов я хотел еще и потому, что это место можно назвать своеобразной жертвой режима. Готовясь к поездке, я узнал, что во времена советской власти с 1961 до 1984 г было предпринято четыре попытки уничижить Гору крестов.
          Первая весной 1961 года, когда ранним утром к ней пригнали бульдозеры, за ними шли самосвалы, из грузовиков высадились отряды комсомольцев с лопатами. Они устроили костры из деревянных крестов, металлические сдали на металлолом, а каменные побросали в протекающую рядом реку Кульпе. Затем, чтобы народ не мог восстановить поруганное святое место,  в районе объявили эпидемию свиной чумы, дороги закрыли, их охраняли отряды милиции под руководством представителей госбезопасности. Однако, несмотря ни на что, на горе все равно появлялись новые кресты. Люди приносили их ночью.  Через некоторое время советская власть повторила попытку уничтожить святое место и так повторялось еще два раза. Побывав на горе, мы еще раз убедились, что ничего у них не вышло.
Потом в 1993 году Литву приезжал с визитом Римский Папа Иоанн Павел II. Он побывал на Горе крестов и от себя установил там еще одно распятие. Это стало дополнением к официальному признанию духовного памятника, его защите и также способствовало распространению о нем информации.

  Добравшись до центра Шауляя, пройдя по пешеходной улице, опустевшей в этот непогожий день, мы остановились в торговом центре. Там было кафе и горячий кофе. Среди посетителей - одни девчонки, они что-то смотрели на экране телефона и смеялись.  После кафе мы зашли в здание, в очертаниях которого угадывалась религиозная постройка, по-видимому это была когда-то кирха. Закрытая прежними атеистическими советскими властями и превращенная в какое-то общественное заведение, музей или библиотеку. Внутри действительно был организован музей, его темой были события 1940-1944 годов и, в частности, боевые действия на Курляндском плацдарме. Смотритель рассказал, что экспонаты добыты в ходе поисковых раскопок на местах боев. Действительно неподалеку от Шауляя проходила линия фронта.
     Удивительно или нет, но в Шауляй мы приехали именно 30 октября, ровно 70 лет назад в пригородах гремели бои.  Части сталинских солдат безуспешно пытались прорваться дальше в Курляндию, выйти к Балтике, захватить Лиепаю и Вентспилс.  Они так и не смогли преодолеть линию обороны, напрасно тратили боеприпасы и личный состав. Хотя в конце войны на это уже мало обращал внимания. Победа казалось близка, а победителю прощается все. Это в начале войны они бились в отчаянье, опасаясь, как бы вскоре не пришлось отвечать за свои преступления. (Кто-то подумывал как бы вовремя перейти на другую сторону. У Власова получилось, а мы чем хуже?) Теперь же уже в конце 1944 года разные командиры, генералы, политруки поняли, что отвечать ни за что не придется. И можно посылать людей на минные поля… Не говоря об отношении к местному населению, которое, конечно, во всем помогало врагу и должно за это отвечать.
    Пустые тротуары. Парковка без машин. Куда же подевались местные жители? Может быть - непогода. А может здесь не так много любителей беззаботно гулять по улицам? Немного отогревшись и подсохнув в музее из кирхи, мы вернулись на улицу к ветру и дождю в лицо.
 Но настоящая зима началась в Каунасе, там ударил мороз, живописно падал снег на тротуары главной улицу города - бульвара Лайсвес (Свободы) -  (осмотрели памятник князю Витаутасу под снегом, потом сходили в музей «чертей») и продолжалась зама становясь суровее и суровее в Тракае, там ударили уже 25 градусные морозы.  Потом в Смоленске. Там тоже шел сильный снег и было трудно ехать по трассе.
            Отель в Каунасе находился на главной улице, пешеходной. – бульваре Свободы. Заканчивалась она или начиналась от монументального, возвышающегося на городом храма, построенного еще в 1892 году в нововизантийском стиле православных российских церквей.  Собор служил главной гарнизонной церковью города. Своим видом, величиной и убранством он превосходил все остальные строения в городе. В его строительство обошлось казне в 4 миллиона царских рублей. Прежде собор назывался Петропавловским, а теперь он носит имя костёла Святого Михаила Архангела.
 В собор попасть не удалось, поэтому я отправился на поиски памятника генералу Повиласу Плехавичусу. 

Из Каунаса мы поехали в Клайпеду (Мемель). Там переночевав отправились на экскурсию на Куршскую косу - смотреть дюны. Они достигают в высоту более 100 метров. Это уникальные природные образования. Тамаре очень хотелось увидеть эти движущиеся горы песка своими глазами.  На берегу Балтийского моря было крайне ветрено. Невозможно было стоять и мы перешли на сторону залива. Там в небольшом рыбацком ресторанчике мы пообедали. Деревянные лавки и столы, сети на стенах, на полках и специальных подставках чучела огромных рыб. После пошли осматривать набережную. Удивительно спокойная и размеренная жизнь почти пустого поселка Неринга. Место для прогулок и размышлений, созерцания
природы, моря, песчаных пляжей. Для тех, кто устал от
исканий, кто устал спешить и стал на склоне лет
неторопливым…
         Здесь в окрестностях Неринги может найти себе
приют и тот, кто жил активно, стоил жизнь, стремился к счастью, а потом вдруг… Тебе на работе, куда ты ходил почти 50 лет, говорят, что все напрасно. Секретное производство баллистических ракет оказалось кастрюльным заводом. А идея всемирного счастья – обернулась стремлением присвоить чужое имущество.  Счастья нет, а шел ты все время я по неверной дороге – в тупик шел. И теперь можешь ощутить этот тупик в полной мере. Можешь даже потрогать шершавый бетон стены, пересекающей коридор.

ТРАКАЙ   
               
       Мы разместились в одном из лучших за поездку отелей – двухэтажные современные домики были разбросаны в сосновом бору, окна номеров от пола до потолка с видом на лесное озеро.  Приехали в этот отель - Tony resort – только вечером, почти в начале седьмого. Извилистая дорожка от парковки под соснами. Видимо летом, когда озеро освобождается ото льда, там становится еще красивее. 
      В этом, наверно, и заключается счастье, чтобы пожить с любимой в живописном месте, комфортабельном отеле. И пока она собирается на завтрак, прогуляться утром в качестве зарядки по лесной дорожке наступая на только упавшие, этой ночью, шишки. Хруст сучьев. Смолистый аромат. Потом бодрящий кофе. А впереди еще долгий-долгий, полный интересных открытий день…
         В этот раз впереди нас ждал средневековый замок, хотя и отреставрированный в уже в наше время и превращенный в музей, но это не главное. Там находился местный правитель со своей свитой, правительством и охраной. Тогда это было грозное сооружение, которое со временем разрушилось. А теперь с популярностью туризма – восстановили. И как же иначе?  Не лазать же по руинам, рискуя свалиться и изувечиться.
       Через озеро вел деревянный мостик. Точно такой же как 50 лет назад. Об этом вспоминала Тамара, как она впервые побывала здесь в составе школьной группы, тогда часто устраивали поездки по стране, и по Прибалтике тоже. Так развивали подрастающее поколение, и многодневные экскурсии были популярны в продвинутых советских школах. Сейчас она попросила сфотографировать ее именно в том же месте на том же мостике к замку, где и в те далекие годы. Получился взгляд через пол столетия. 
       Ужинали в ресторане Бора (36.5 Е). Одноэтажное здание в стиле сельского хай-тека с прекрасным видом на озеро и Тракайский замок. Пили калифорнийское и французское вино Pinot Noir. Потом сфотографировавшись на деревянном мостике перед средневековыми башнями пошли в специальное кафе пробовать пироги караимов – крымских татарских евреев, пришедших в 13 веке на военную службу к литовскому князю. И за заслуги получивших земельные наделы.
    Нам объяснили, что народ караимов на грани вырождения, поскольку не приветствуются браки с другими национальностями. Представителей караимов можно узнать по лицу, имеющему желтый болезненный цвет, сгорбленной фигуре и семенящей походке. Когда случайно приметишь на улице такого человечка, кажется, что жизнь медленно уходит из его тела. Народ давно бы выродился, если бы некоторые не нарушали заповедь о запрете кровосмешения.
Проехав на машине по улице старого Тракая, (небольшая деревня по современным понятиям) мы заметили кафе «Kybynlar” где и можно попробовать пироги и другие блюда караимской кухни. Заведение давно работает исключительно для туристов. Местные на оригинальность угощений не ведутся.
Но мы все равно отведали национальной кухни,
заказав пирог с бараниной и суп. После еще
осталось купить сувениры, для этого пошли на
рынок под открытым небом. Вечером отправились в Вильнюс.

ВИЛЬНЮС

        Возможно из-за теплой зимы в городе
 было уныло и неуютно: снег переходящий в дождь,
под ногами лужи, сильный ветер на открытых
улицах, низкое небо и редкие прохожие. 
В центре башня Гедиминаса, она так и осталась
непокоренной, слишком тяжко, показалось мне,
будет подниматься по крутой спирали на верхнюю
площадку, когда вокруг непогода.
        Куда интереснее и комфортнее поездка
на телебашню. Наверху обзорный ресторан,
который делает полный оборот за 55 минут,
нам этого было достаточно для чтобы выпить
кофе. И полюбоваться на заснеженные холмы,
грустные просторы зимы, и опять взглянуть
на башню Гедиминаса на горе, на трубы
теплоэлектростанций, на шпили костелов.
Медленно поворачивался круглый зал, почти
как на Останкинской (Никитинской) башне или
 на башне в Куала-Лумпуре. (А вот в Париже
башня не крутится!)
  Внизу перед входом в телебашню
установлена мемориальная плита о 14 литовцах,
погибших ночью 13 января 1991 года от рук
советских спецназовцев.
       Потом бесцельно бродили по центру
города. Покупали сувениры, заходили в
магазины, выбирали ресторанчик, чтобы поужинать,
но так и не выбрали. Поехали через весь город
в рекомендованный хозяином наших апартаментов,
(внимательным молодым человеком, хорошо говорящим
по-русски,) ресторан национальной кухни
Marcelinkes Kletis. Впрочем, посещение
заведения нас не вдохновило.
Внутри было скучно, одиноко и тихо, только
молчаливая пара местных ужинала в углу. Еда
тоже не вызвала восторга – показалась несвежей.
И еще пришлось поискать этот ресторан,
поскольку на фасаде не было вывески. Может
быть обслуга недолюбливает русских? Хотя в
Литве меньше всего проявляется национализм,
сравнивая с остальными республиками Прибалтики.
Досадно, что некоторые местные воспринимают
русских как советских оккупантов.
          Побывали в кафедральном соборе и в
костеле Святой Анны. Это одно из самых древних
зданий города. Костел построен в конце 14 века.
Теперь составляет архитектурный ансамбль с
Бенедиктинским монастырем. Наполеон сожалел,
что не может увести это изящное здание (костел
Святой Анны) с собой и украсить им Париж.

      КАМЕННЫЙ ЛОГ – Время Колокольчиков

      Каменный Лог – так называется пограничный
переезд в Белоруссию. Здесь заканчивается Европа
и уже почти начинается Россия. Встреча с
заграницей уплывает в прошлое. Теперь только мечты
и надежды, что поскорее удастся вновь вернуться
на Запад.
       К счастью мы не испытали ни домогательств,
ни издевательств бывших советских
таможенников-пограничников, (типа, что везете,
покажите, что в сумке, откройте и чемодан тоже
и т.д.) так что прошли КПП без особых волнений
и быстро поехали в Минск обедать в Лидо.
      Следуя традиции при каждом визите в Минск
делать какое-либо покупки в Центральном универмаге
(ЦУМе) или хотя бы просто заходить в него, мы и
в этот раз направились к магазину, но прежде
решили поужинать. Конечно, в Лидо – ресторане,
напротив.
    Неизвестно, когда именно эта традиция
появились, видимо еще в те времена, когда цены
в Беларуси были ниже московских в два, а где и
в три раза, поэтому можно было купить сравнительно
качественную и модную вещь почти за копейки.
С тех пор все изменилось, но мы по привычке,
включали в свой маршрут Центральный универмаг.
      После Лидо Тамара сразу направилась в ЦУМ,
а мне нужно было переставить машину на более
удобное место, ближе к магазину. Поэтому
договорились встретиться через 30 минут в ЦУМе
на втором этаже, возле секции мужской одежды
(у меня была идея купить костюм).
      В глубине квартала я нашел улицу с
бесплатной парковкой и оставил на ней машину
(хотя стоимость парковки – копейки, но сколько
возиться с отправкой СМС! А белорусской мелочи
у меня не было. Банковские карточки автомат
не принимал – словом, целая проблема). Оттуда
до ЦУМа оказалось минут семь пешком как раз
через бульвар Владимира Мулявина. На лавочке
неподалеку от памятника сидел парень с гитарой
и пел песни Александра Башлачева. Я остановился
напротив, возле другой скамейки и слушал. Еще
бы стоял, но вспомнил, что Тамара, видимо,
меня уже заждалась в универмаге. Однако возле
секции мужской одежды ее не встретил, прождал
наверно полчаса, прогуливаясь по магазину. 
Решил позвонить, но телефон не отвечал – вне
сети. Куда же она могла подеваться? Неужели
отправилась по другим магазинам? Я же просил
ее не уходить без меня… Что за непонятные желания
и порывы? И что мне теперь делать? Раздражение.
Нервозность. Тупое топтание перед манекенами
с костюмами. Надело. И возникла решительная мысль:
а может быть, сейчас вот так взять и уехать
в Москву. Пусть самостоятельно добирается на поезде…
      И сразу увидел проступившую из тумана перспективу
наших отношений, которые, по всей вероятности, разрушатся.
А за руинами я увидел свободную и широкую дорогу, уходящую
к светлому горизонту и себя, идущего по ней уже без Тамары.
И без каких-либо обязательств. И до этого один всего лишь
шаг. Вспомнились слова песни «Один всего лишь шаг длинной
в жизнь».
Мне стало легко и тревожно от этой мысли – что одним шагом
можно решить все. Только нужно его совершить! А это непросто.
Я все еще хожу между секций одежды в Центральном универмаге.
Поднялся на третий этаж, потом спустился на первый, затем
опять на второй. Какая тревожная маета! И куда же она
все-таки ушла?
  Чувствуя пустоту, мне все-таки хотелось, чтобы она
нашлась, я вышел из магазина и направился по ярко освещенному
проспекту с интенсивным движением. По пути я заходил в
каждое казино, которых много в центре Минска, в каждый бар
или кафе, изучал по меню ассортимент и цены, спрашивал
официантов о чем-то. Меня немного удивляла несколько
непривычная обстановка в этих заведениях. В Москве тебя
встречают совсем не так. А здесь, казино (в Москве вообще
нет казино), кафе или бары были какими-то другими, или,
скажем, казались мне несколько другими, может заграничными,
но говорили-то со мной на понятном русском языке, просто
предлагали выпить или сыграть в рулетку. Поэтому у меня
возникло чувство, что я уже в какой-то другой стране, но
эта страна очень похожа на Россию, но другую, какую-то
заграничную Россию… Видимо такую, о которой каждый мечтает
по-своему. В частности, такую, в которой нет нынешнего
президента. (По этому поводу захотелось выпить и даже
вообще напиться. Но тогда я уж точно долго не смогу выбраться
из этого Минска.)  А мне нужно возвращаться, продолжить дела,
завершить сделки – обязательно вернуться, от этого стало еще
грустнее. Появилась чувство неизбежности, я вновь подумал о
неизбежности в моей жизни на возвращение. Неужели все так и
будет течь?    
 Я шел по ночному городу и думал: почему же так прошла жизнь?
Я все готовился, репетировал, а теперь оказывается занавес
уже опустился. Репетиции не было. Она оказалась самим
спектаклем.  Пока я ждал, что наступит жизнь – жизнь прошла…

       Дальше и дальше от ЦУМа я уходил по проспекту
Незалежности (главная улица города, которая за последние
90 лет 11 раз меняла название) уже кафе стали проще,
ассортимент скуднее, а казино вообще исчезли. Мне больше
не предлагали выпить, а навстречу стали попадаться
покачивающиеся сумрачные личности. Я понял, что уже
где-то свернул с главного проспекта и теперь двигаюсь
по злачному пролетарскому району, и всякое может случиться
в темных кварталах, поэтому моя ночная прогулка может
закончится печально.
  Пока я блуждаю по партизанскому району, она
встретила старого любовника и занимается сексом в гостинице.
Иначе как же можно исчезнуть, так и не дойдя до секции
мужской одежды?  Поэтому мне следует вернуться в центр,
найти машину и уехать… Напрасно в очередной раз я звонил
ей – телефон звонил словно в пустоте. Всё! На этом наши
отношения окончены. Это также как в Лондоне и также как
в Гродно.
  Еще и еще раз я нажимал на кнопку вызова, телефонные
звонки, словно попытки что-то вернуть, оставались без
ответа, а вот я привлекал совсем ненужное мне внимание
со стороны местных обитателей трущоб. Это алкоголики
или бомжи, а скорее какие-то весьма неустроенные работяги,
которых или выгоняют с работы или платят низкую зарплату,
поэтому они вымещают злобу на окружающих.
        Еще одна попытка дозвониться. И опять впечатление, что она где-то оставила телефон, и он звонит бессмысленно, сотрясая воздух.  В этот момент я почувствовал, что на меня уже довольно твердо уставились, было плохо видно в полумраке, но я различил серые силуэты в помятой одежде. Они что-то закричали мне. Потом еще, уже можно было разобрать: давай сюда свой телефон, сейчас поможем позвонить! И еще что-то подобное. Один даже двинулся в мою сторону. В полумраке переулка сверкало бутылочное стекло.
      Сначала я пошел быстрым шагом, а потом побежал, заметив впереди на светофоре, горел красный, такси. Быстрее запрыгнул в машину и не успел закрыть дверь, как один из новых партизан схватился за не и попытался открыть, чтобы вытащить меня. За ним бежал второй еще сильнее пьяный. Он тоже попытался схватить дверь, но промахнулся и упал на мокрую мостовую. Я громко сказал водителю: поехали быстрее, это хулиганы.  Слава богу, что таксист, не задавая лишних вопросов, сразу тронулся и поехал хотя и не быстро, но достаточно, чтобы хулиганы отпустили дверь…
      Когда мы проехали один квартал, я присмотрелся к водителю и не поверил своим глазам. Это был Саша Полоцкий. Вот так встреча. Теперь ясно почему он не вышел на связь в своем городе – уехал в Минск бомбить. Саша был удивлен и обрадован не меньше моего. Он сказал, что заканчивает работу, и мы можем поехать в ночной кабак, посидеть, выпить и поговорить. Это отличная возможность отвлечься от тревожных мыслей, забыть о завтрашнем дне, о том беспокойстве и неопределенности, что ждет меня в нем.
    Прошло еще почти полтора часа. Телефон моей спутницы не отвечал. Мы   Сашей Полоцким остались почти одни в привокзальном кафе. Оно открыто круглосуточно. И там всегда можно купить выпить…
       - Моя жизнь еще не закончена, - воскликнул Саша Полоцкий. – Мне еще многое нужно успеть сделать.   Я еще не рассчитался с жизнью. У меня перед ней должок остался. Нужно рассчитаться. Обязательно отдать долг, а потом уже умирать, - заключил Саша Полоцкий. 
    - И что же ты хочешь сделать?
     - Много чего хочу. В частности, написать книгу. Не знаю какая она получится больше или нет. Толстая или вовсе. Это будет книга о моей жизни и о моей борьбе. О том, что мне пришлось преодолеть и кем я после этого стал.
     - И кем же ты стал?
     - Именно это я и хочу рассказать. Я уже начал писать. Уже многое завершено, книга готова. Но многое еще и неясно. Кем же я стал, в частности, вот этот вопрос. Именно в этом и хотел разобраться. Писать это ведь еще и думать. Это ведь делать выводы. Именно кем становится человек кем-то или нет – так и умирает в безвестности и так и Так и уходит ничего не совершив. И никому о себе не расказав.
     - А твоя жизнь разве не рассказ о тебе?
      - В том то и дело, что этого недостаточно. Всю жизнь без малого я проработал на электроламповом заводе. Сначала был лаборантом, потом стал мастером, инженером, начальников смены, старшим главным инженером цеха - да какое это все имеет значение? Итоги жизни – совсем м другие итоги.
      Какие же это итоги? Может быть стоит оценить деньгами? Сколько ты заработал?
        - Хорошо. А женщин оценивать: сколько детей родила, так?  Очень примитивно, думаю, так смотреть. Так не стоит. Не нужно упрощать…
     Пока продолжается моя жизнь -  Моя борьба не закончена. И часть этого процесса – написание книги. Поскольку книга – это поступок. Это один из тех поступков, которые я хотел бы совершить. Для этого я приехал сюда, в этот город, чтобы иметь возможность работать и заработать для реализации моего замысла.
      - А кто тебе мешал заниматься в Невополоцке? Мы разыскивали тебя. Хотели пригласить в ресторан. Даже понадеялись вина выпить…
    - Что ты! Там невозможно этим заниматься. Писать книгу в Новополоцке! Это же не слышано. Сразу настучат. Скажут, что он готовит военных переворот путем серии терактов. Или еще какую-нибудь глупость…
    Они возможно, припишут мне подготовку к убийству.  Покушение мне начнут шить. Хотя возможно он сам задохнется и потонет в собственных испражнениях.  Он будет становится жаднее и жаднее, будет хватать все до чего сможет дотянуться и что подтянут к его загребущим губам. И   после этого он начнет задыхаться и тонуть в собственных испражнениях.   Так что моё участие вероятно и не потребуется.
      - А что еще?
      - Еще я хочу уехать в Америку! Сколько можно здесь жить!  Я же не тварь ничтожная! Я право имею!
       - И что же? Я тоже хочу…
       - Нужно уезжать сразу, никому не рассказывая. Не тянуть, не тратить время на подготовку, всякие сборы и выяснения. Нужно уезжать, а там будет видно – там посмотрим.
         - Не слишком ли опрометчиво? По туристической визе? Или может ты через мексиканскую границу задумал перейти? – спросил я с иронией.
          - Не нужно никому рассказывать, поскольку так обрекаешь свое предприятие на провал. И так все довольно зыбко,
а если расскажешь,  то появятся болтуны и еще среди
них злые завистливые болтуны,
кто-нибуть из них тебя обязательно сдаст.
         - Кому? Американскому миграционному департаменту что ли?
          - А хотя бы. Мне рассказывали, что один
 из наших бывших 17 лет нелегалом в штатах продержался.
Приехал по туристической и остался. Сначала странствовал,
ездил из города в город. Потом работу нашел, весьма
низкооплачиваемую, но потом дом купил, дети у него
появились, в школу ходили – все у него было, а потом
его кто-то сдал. И выслали из страны. Обратно в Рашку….
       - а другой приятель в Канаду перешел. – продолжал
Полоцкий.
         - Постой,-  я перебил его, -  Ты понимаешь,
что это все на уровне поездки в Крым дикарем (еще
в совковые времена).  Наивно. Так не уезжают за границу.
        - Нет, именно так и уезжают….

   К поездке в Петербург Достоевского не готовятся.

Точнее вся жизнь – это подготовка к поездке. Можно
начинать прямо со школы. Когда многие только узнают
такого писателя - Достоевского.
       Поэтому мой визит в Питер 30 лет назад можно
назвать одним из этапов этой подготовки. Тогда все
только начиналось. А теперь , когда прошло уже
30 лет, теперь уже пора подводить итоги, и если
сравнить этот промежуток со временем всей прошедшей
жизни, то получится, что прожито почти половина.
И наверно, лучшая.  А это не мало. Тут есть над
чем призадуматься…
Точно не помню, мы выехали из Москвы где-то в первых числах сентября, поэтому в памяти всплывало название кинофильма «Когда наступает сентябрь». Поехали по недавно построенной скоростной дороге М 11. Ничего не скажешь, хорошая дорога. Поэтому не заметили, как домчались до поворота на Великий Новгород. Миновали его и свернули на локальное шоссе, ведущее к Саблинским водопадам. До них оставалось примерно три часа, а может и больше, поскольку дорога проходила через какие-то поселки или деревни с переходами и светофорами, железнодорожные переезды и еще много всего, встречалось на этой дороге, что делает проезд долгими и нудным из-за большого количества остановок и замедлений.

 А что же было тогда - 30 лет назад? Тогда все было иначе. Тогда я в основном мечтал. Тогда вся жизнь, казалось, еще впереди, а  я стою на пороге.
Теперь больше вспоминаю, вспоминаю дни, встречи, поездки и события, о которых тогда мечтал. И с удивлением заключаю: разве я о том мечтал? Нет, это был вовсе не я. Это был другой человек. Он хотел уехать далеко, хотел стать известным и богатым, счастливым, хотел иметь то, а что именно сам плохо представлял. 
      Наши друзья из Нижнего предложили разбить лагерь на необитаемом острове и там провести ежегодную встречу радиофанов ВВС. Это было, конечно, сильное предложение, поскольку лето выдалось знойным и всех тянуло на пляж, к воде и холодному пиву. С нижниками вышел горячий спор. Все происходило в пивном баре Кружка и так ожесточённо, что чуть было не дошло до драки в виде бросания д  что чуть было кружками не начали кидаться. Больше всего нижников разозлил аргумент, что Сева приедет в Питер, а вот в Нижний он никогда не поедет!
      Наконец большинством было решено все-таки реализовать идею встречи в Питере – и отправиться в этот город решили не на поезде или на самолете, а лучше – на автомобиле, а именно на автобусе.
         Кончалась високосное лето. И нужно было торопиться, поскольку уже в августе погода могла катастрофически испортиться и тогда в Северной Пальмире станет совсем некомфортно. Поэтому поездка в сентябре казалась идеальным вариантом.
  Маршрут оформился как бы сам собой: это было повторение поездки 30-летней давности, только в ином качественном выражении. Тогда мы тащились в автобусе, подскакивая на ухабах, а теперь катились в собственном автомобиле с комфортом.
         Хорошо помню, что тогда собралась шумная и веселая компания. Хотя сначала предложение поехать в Питер на Белые ночи вызывало кислую гримасу.  Народ желал ехать на море, в Крым, туда, где пляж, солнце, голые женщины… Палаточный городок в Лисьей бухте и еще много-много недорого, но очень вкусного вина… А тут Питер, где северный ветер с Невы. Это не вызывало оптимизма.
    Начало июля. Пыль на раскаленных московских мостовых.  Палящее солнце. Осадок в пивных бутылках. Какое для нас тогда имело значение, что нет современных дорог, нет ни кафе, ни пиццерий, а гостиниц тем более. Зато был рок-концерт и встреча с Севой Новгородцевым.
        Тогда 30 лет назад, все казалось было легко и просто: мы арендовали автобус, обзвонили друзей и выехали из Москвы с площади Белорусского вокзала.  Подъезжая к Питеру, было уже поздно, поэтому решили остановиться возле Саблинских водопадов. Там же, в пионерском лагере переночевать. Остаток дня и начало вечера осматривали водопады, купались, даже попытались пожарить шашлыки, но не нашли ни мяса, ни дров… Пошли исследовать пещеры. В целом они произвели весьма слабое впечатление. Их трудно найти, до них трудно добраться.
       Водопад, наверно, больше похож на слив. Когда вода из сточной трубы падает в пожарный пруд или в очистной водоем. Жаль, что не было экскурсовода, который мог бы украсить пребывание в этом месте своим увлекательным рассказом.
    После обеда выяснилось, что у нас угнали автобус. Это произошло пока мы ходили на водопад. Что было делать?  И наша веселая пьяная группа осталась в найденном неподалеку в туристическом лагере на ночлег. Прежде это был обычный пионерский лагерь, там школьники проводили каникулы, но теперь его перепрофилировали и сделали открытым для всех, в том числе и для работниц коммерческого секса.  Впрочем, только часть нашей группы расположилась в лагере, другие пошли пешком к железнодорожной платформе Поповка, чтобы ехать в Питер. Их возглавил наш Питерский коллега братец Бородин, который пообещал всем комфортабельную гостиницу почти в центре, бесплатный завтрак билеты на рок-концерт.
     После того как оставшейся в лагере разместились по комнатам, наиболее ответственные направились в ближайший магазин. И нашли его открытым, хотя время уже клонилось к вечеру. К всеобщей радости, наши друзья запаслись выпивкой и продуктами. Казалось, что им больше ничего и не надо. Бурная ночь в пионерском лагере, танце возле костра и старшая пионервожатая, слегка помятая, но ничего…
Утром появилась новая информация, что автобус не угнали, а решили на нем немного подхалтурить извозом местных дачников.  Участвовали в этом и сами автобусные водители. Видимо они и придумали всю эту историю с угоном.   
      Последовательность теряется во времени поскольку все покрытым плотным алкоголическим туманом и еще многими годами уходящими в прошлое. Но ощущение, что тогда все было незабываемо осталось. Почему? Наверно именно потому, что тогда мы были молодыми и нам казалось, что еще все впереди.
      Почему же не искупаться в Саблинских водопадах? Стояло жаркое лето, начало июля. Мы ехали поздравить с днем рождения Севу Новгородцева, который тоже обещал прилететь в Питер из Лондона! Мы приготовили ему подарок. Купили в складчину сертификат на аренду яхты в Эгейском мире. В одной их передач Сева обмолвился, что мечтает сходить на яхте по Греческим островам. Потом еще подтвердил это в приватной беседе. Вообще самостоятельное плаванье на яхте по эгейскому морю казалось тогда невероятным развлечением только для фантастических миллионеров. Сотни греческих островов, лазурное море и белые домики на горах и все это залито ослепительным солнцем – тогда это было за пределами реально достижимого, только еще рухнул Союз, и мы могли пока только мечтать.
      
       Утром уже в одиннадцатом часу литовские товарищи подали угнанный вчера вечером автобус. Тогда мы еще не знали, что они возили на нем дачников. Поэтому радовались, что пропажа быстро нашлась. Расселись по местам, и машина тронулась. Появился гид, доброволец из нашей тусовки, готовый рассказывать о питерских предместьях из любви к искусству. Вскоре мы миновали Шушары и оказались через полчаса в центре города. Как всегда, знакомство началось с прогулки по Невскому до Сайгона, или того места где раньше был Сайгон, и обратно. Вел нас уже местный краевед-энтузиаст Бородин. Вообще это было обязательным или традиционным ритуалом для вновь прибывших.  Возле Гостиного двора мы свернули с Невского и пошли обедать в колоритную демократичную пельменную, чтобы потом до глубокого вечера знакомиться с достопримечательностями. Это было почти 30 лет назад.      
    Тогда во время первой поездки мало что конкретно запомнилось - все смешалось – люди, кони, и залпы несуществующих орудий, и еще дворцы, мосты, вокзалы – все улетало назад в окне автобуса. И что на них обращать внимание, - думал я, -  если впереди еще целая жизнь, в которой будет еще много-много поездок в том числе и в Санкт Петербург.  Только теперь через 30 лет, мне стало понятно, что жизнь уже позади, а в Петербурге так и не побывал.


    ВДОЛЬ канала ГРИБОЕДОВА
Время в Питере было предельно наполнено событиями и казалось, что пролетело не две недели, а месяц. Эрмитаж и Русский музей, Кунсткамера и Морской музей, квартира Сергея Довлатова и Федора Шаляпина, экскурсия по Неве с Львом Лурье. И еще много всего, так что я уже позабыл, когда начался отпуск и когда закончился. Наверно потому, что перемешалось прошлое с настоящим. Во время утренних прогулок я выходил на канал Грибоедова и размышлял: а где же квартира Сони Мармеладовой и где же жила старуха процентщица?

И еще часто во время этих прогулок вспоминал Кони: как же я вот так смогу взять и расстаться с человеком, с которым встречался несколько лет. И эти встречи были радостными. Они делали нас счастливыми.
 И теперь, когда жизнь все дальше и дальше удаляет нас друг от друга, теперь кажется стало гораздо легче просто не встречаться, две недели, месяц, два месяца, полгода… А дальше наступит мрак и безмолвие, когда пути разойдутся на почтительное расстояние. И мы состаримся, а потом совсем состаримся, что даже не сможем добрести до ближайшего кафе на углу Новослободской.
 Проходя по мосту со стороны Сенной площади, я смотрел на воду, на странную закрытую лодку, плывущую без мотора, и вспомнил нашу последнюю встречу. Обычно последняя встреча не запоминается. Так что вероятно это была вовсе не последняя встреча. Она, как обычно, закончилась на улице анархиста Костикова когда я подвез тебя. Было жарко, даже очень – знойно, что скажешь, середина июля. Москва с раскаленными тротуарами. 
Помню, как она вышла из машины и неторопливо уходила по вечерней улице к своему подъезду. Я смотрел, как она скрывалась сначала за кустами, контейнерами, потом за углом дома – проходе между стеной и металлическим забором. Тогда я почувствовал, что ты становишься от меня все дальше и дальше. Вот сейчас повернешь за угол – исчезнешь, и словно вообще исчезнешь из моей жизни. А с тобой все эти 10 лет любви, встреч, поцелуев… И как ты говорила мятых простыней. Все унесется, что было связано с нашими встречами.  Улетели годы в пустоту. Получается, что я жил «словно по привычке, заодно с другими на земле…» Эти 10 лет словно один день. Его хотелось бы повторить еще и еще один раз.

Пройдя еще метров 500, я повернул на мост Раскольникова и оказался на другой стороне канала; и подумал: как было бы хорошо отмотать назад или начать сначала, то многое сделал бы иначе. Опять словно жил тогда кто-то другой.

Во время одной из прогулок был порыв пройти на Дворцовую площадь, но он оказался растоптан трусливыми запретами. Пути перекрыты местной администрацией в связи с распространением вируса. Отличный предлог появился у государственных служащих, чтобы не ходить на работе. Они и прежде считали часы и минуты, чтобы закрыть свой музей и спешить домой, к подсобному хозяйству. А теперь им официально позволили вообще не выходить. Но зарплату они получают как прежде.
Иногда бывает, когда вспоминаешь прошлое и себя в том прошлом и становится, порой, стыдно за свои поступки. Идешь по лесной тропинке и думаешь: сейчас, перенесись я назад, в те далекие времена, когда гуляли по Невскому, тогда бы я поступил совсем иначе… Но нельзя отмотать назад киноленту твой жизни.

Достоевский писал, что Петербург - город-призрак, город фантом, который возник ниоткуда, возник на гнилом финском болоте. И пройдет время этот город также исчезнет. Уйдет в никуда. Возможно Петербург Достоевского ушел в невозвратное прошлое, как и ушла царская династия Романовых. И эти факты станут первым напоминанием о том, что фантом когда-то улетит в неизвестность.

ПУТЬ РАСКОЛЬНИКОВА

От дома, где жил персонаж романа Достоевского ( пересечение Гражданской улицы и Столярного переулка), можно пройти путь Раскольникова до квартиры старухи процентщицы (Набережная канала Грибоедова 104). В тексте указано сколько шагов нужно было сделать. Ровно семьсот тридцать.
Во время утренних прогулок я несколько раз повторял этот маршрут. 
ЗАЧЕМ ПИСАТЬ КНИГУ?
Неоднократно я начинал писать книгу. Это книга моей жизни. Первый раз даже когда еще учился в школе. Я уехал на каникулы за город, там у меня было много времени. Я взял тетрадку и ручку и пошел в заросший лесом овраг.  Там нашел крепкий свежий пенек, сел на него и писал, писал. Потом отправил этот текст на трех листах приятелю, другу по переписке – обычному деревенскому пацану, с которым познакомился прошлым летом на речке. Мы ловили рыбу и подглядывали за девчонками (неудачно). Он не ответил. Наверно потерял эти нетленные станицы. Это был рассказ о моем первом полете. Потом уточню и объясню.
Очень важно, казалось мне, изложить в книге все или почти все мысли, что постоянно приходят ко мне. О них обязательно должны узнать люди, как можно больше людей. Дело вовсе не в тираже. Мне хотелось рассказать, обо всем…
 О моих воспоминаниях, о поездке в Лондон, о поездке в Хорватию. Всплывает из глубины это путешествие, которое было одним из самых длинных и насыщенных. Мы ехали на машине через полуостров Истрия, это часть Хорватии, затем свернули на паромную переправу на остров Крк. Оттуда планировали доехать до Сплита, а потом побывать в Дубровнике. Но это уже план-максимум, на его осуществление требовалась еще неделя. А это казалось уже слишком. 
Я вспоминал, как выходил на утреннюю прогулку в Словении в городе Марибор, а потом на такую же прогулку, но уже в Любляне. Потом поднявшись на холм, в крепость откуда прекрасный вид на город, фотографировался со Шотландскими болельщиками. Смеялись и что-то выкрикивали. Между кем тогда был матч? Но дальше самое интересное: приезд в Опатию. Чудный спокойный и размеренный городок на берегу моря.
Там набережные для неспешных прогулок королевских персон, и просто граждан, знатных и простых. Но главное не нарушать аристократизм обстановки, которая чувствуется во всем особенно в архитектуре. Не только строений, но и парков.
Жаль, что мы пробыли в Опатии только одно утро – это так мало и так обидно, что красота утекает в неизвестность и уже не вернуть. Но у нас было много планов. Впереди еще часть Европы, Прибалтик и остановка в России. А тут морская гладь и девушка с чайкой на каменном постаменте-волнорезе. Эта скульптура – символ города. Как танцовщица в Будве и русалка в Копенгагене.
Мы спешили в Пулу. Там третий по величине амфитеатр, сохранившийся с римских времен. А дальше были города Ровень, Пореч, Новиград и Умаг… И наконец Триест, это уже Италия!
Мне нужно все рассказать! Но самое главное: нужно спешить. Вдруг я не успею все сказать. Неизвестно ведь сколько каждому отпущено. И когда наступит смерть, известно лишь Богу. А может он особо и не задумывается над продолжением моей жизни…
А годы идут. Поэтому становится труднее писать. Порой уже нет той энергии и того задора. Не просидишь всю ночь напролет за столом, как в былые времена. И утром уже не отправишься на работу как будто и не было бессонной ночи.
Так мои коллеги по экспедиции в Лондон гуляли по ночным улицам и пили пиво (предварительно закупили в супермаркете) и пели песни под гитару (конечно битловские). Они взяли гитару Градского и устроили небольшой «пикник на обочине» на берегу канала. За вокзалом Паддингтон прорыта сеть каналов, в которых пришвартованы лодки-дома. Там они уже пели песни «Машины времени». А утром как ни в чем не бывало пришли на завтрак. Я встретил их в ресторане бодрствующих и смеющихся. Будто и не было шумной и пьяной ночи. Лишь у Миши была какая-то в некоторой степени кислая физиономия. Но и это быстро прошло.
Мы вышли из отеля, на остановке минут 20 ждали экскурсионный автобус, на первую половину дня был заказан тур по рок-н-рольным местам Лондона (дом, в котором умер Джимми Хендрикс), очень увлекательное мероприятие особенно для тех, кто увлекается современной популярной музыкой.
После школьных писательских опытов наступила пауза, которая длилась до окончания института. Действительно очень долго. И время тогда шло медленно. За все те годы не могу вспомнить о творческих поисках. Кроме жаркого лета, которое я провел дома.  Работал дворником, на это уходило примерно по 3 часа в день вместе с дорогой, а все остальное время писал.  И потом опять все застопорилось. И опять я не мог сказать, что книга закончена, и что готов показать ее хоть кому-нибудь.   
В книге я хотел объяснить, что все то, что было -  было не со мной, а с другим человеком. Он прожил мою, очень интересную и насыщенную жизнь. Но кто он в действительности? Может его нет? Может только моё воображение? Мои безумные фантазии? Но кто прожил мою жизнь? В книге я хочу найти ответ на этот вопрос.

«Кто прожил мою жизнь?»
Так называется книга о путешествиях по стране и по свету. Автор повествования не знает в каком путешествии был он, а о каком ему рассказал двойник. Все самое лучшее, интересное и насыщенное жизнью достается двойнику. Но действительно ли те события, о которых рассказывается, настолько привлекательны. Стоит на них посмотреть под другим углом и сразу возникает чувство отвращения.
Он выезжает из Москвы накануне празднования Нового года. Полагая что вырвался из мегаполиса в очень удачное время, но в городе остался его двойник, который пытается перевести активы на свой банковский счёт. Чей свой?  Опять возникает вопрос для кого этот счет свой, а для кого -  нет,
Об этих действиях он получает смс-сообщения. И пытается противодействовать. Он борется с самим собой. И женщины вокруг только сбивают его с толка.
Проснувшись однажды под утро, после тревожного нервного сна больного человека, оп удивился возникшему неизвестно почему вопросу «О чем фильмы Тарковского?». Действительно, о ком снимал свои фильм Тарковский?  Или это была просто отчаленная попытка заявить о своей индивидуальности? Наперекор общественному давлению власти на общество, желавшей всех усреднить и пригнать под одну гребенку?
А он снял фильмы, ярко показывающие, что он не такой как все. Эти фильмы о нем самом.  О нем. Андрей Рублев и Сталкер Солярис ( кто играет Донат Банионис?  Андрей идет сквозь годы дет как мне. Сразу вспоминается другой образ из фильма Ностальгия – Янковский идет со свечой через пространство чтобы осветить путь.
Осветить мой путь. Поскольку я всю жизнь хотел кем-то стать, но так и не стал. Уже 60 и кажется, что закат близок. А понимания что я кем то стал так и нет. Как непонятно чем завершить эту книгу.
 Глава четвертая

ПОКРОВА НА НЕРЛИ ИЛИ УСАДЬБА В МУРОМЦЕВО
                «Руины усадьбы в Муромцево или церковь Покрова на Нерли – что предпочесть? – размышлял режиссер, выкуривая уже третью за утро сигарету. «С чего начать? Как начнешь, так и пойдет потом вся съемка… С чего начать – от этого многое зависит…»
     - Начинайте с Покровского собора, поскольку он первый на пути, а до Муромцева еще ехать нужно, - посоветовал оператор Лариса. – Все говорит пользу этого - одного из самых известных строений времен Московии. И многие сразу узнают церковь, и фильм сразу станет ближе и добрее.
        - Может начнем с поля. С русского полу. Или конретнее с Куликова поля, с батальной сцены разгрома  татарского войска. И еще покажем реку Дон.      
        -  Нет, все-таки нужно выбрать для начала фильма именно церковь. Именно храм Покрова на Нерли, поскольку это один из символов Московской Руси. Вот она – Московия, а руины усадьбы Храповицкого в Муромцево – это уже символ Совдепии…
        Так и было решено начать фильм о русском иконописце Андрее Рублеве с эпизода «Полет на воздушном шаре».
    - А вообще вам нужно снимать горы, – продолжала  оператор, -  Вы совсем не снимаете горы. Не снимаете ущелья и пропасти, ледяные скалы, - это не просто нагромождения огромных камней, уходящих наклонным стенами вверх. Это жизнь. Жизнь словно дорога в горах.
       - Мне так хотелось чаще бывать в горах, ответил режиссер. - В Альпах, в Гималаях, на Памире или даже на Кавказе хотелось побывать. Но к сожаленью жизнь наша течет по равнине… Горы отодвинулись. Они стали еще дальше и теперь добраться до них проблемно.
         - Нужно взять другой сценарий и тогда горы станут ближе_ - с оптимизмом сказал оператор. – Зачем мы пошли по такому сложному пути? Средневековье, религиозный художник, дикие нравы в обществе.  Так усложнили себе жизнь! В итоге – что?
         - Только так и можно чего-то добиться, - ответил режиссер.

          Первую остановку мы сделали за околицей села Боголюбово, радом с железнодорожной платформой. Оттуда пошли осматривать Покровский собор, что построен на красивом и видном месте: в устье реки Нерль при впадении ее в реку Клязьму. Возле этого собора снимался один из эпизодов фильма «Андрей Рублев».
          Миновав железнодорожные пути, мы пошли по дороге прямо к храму. Она вела через зеленое поле, можно было идти по траве, можно по тропинке. На небе сгущались тучи, но все-таки меж облаков проглядывало солнце. Это вселяло надежду, что погода не испортится, дождя не будет и мы сможем спокойно добраться до церкви и побывать внутри. Постоять под вековыми сводами. И помолиться, да именно помолиться, как просил мой знакомый Володя. Вспомнил о его просьбе.

       Дорога к церкви вымощена плиткой. Навстречу шли иностранцы, судя по речи вероятно англичане. Это же нужно сколько терпения и настойчивости, любознательности, чтобы проехать через всю Европу и забраться в эту глушь. Даже появилось ощущение гордости, что на эту церквушку приезжают взглянуть из-за семи морей…даже удивительно, что есть такие, что минуют комфортную Европу – все рестораны, отели, туалеты, магазины с кофейнями – и едут сюда во Владимирскую область.
      Потом они отправятся во Владимир или в Суздаль, чтобы постоять перед Борисоглебским храмом 11 века в Кидекше… Впрочем, это только мои домыслы… Возможно они поедут в Вологду, и дальше в Ферапонтов монастырь.
       После осмотра храма, внутри он оказался просторнее, чем представлялось снаружи, сделав несколько фотографий, мы вернулись к железнодорожной станции, сели в машину и поехали к монастырю Рождества Богородицы.
        «Нельзя разговаривать с монашками» - написано в правилах для туристов, посещающих святую обитель. Почти как в зоопарке надписи «зверей не кормить».
          В главном храме монастыря женщина из свечной лавки нам настойчиво предлагала подать записку за здравие или за упокой, делала это почти с такой же настойчивостью, что и продавец кофемолок возле вокзала на улице… Цену не стал уточнять, попросил показать чудодейственную икону Богоматери. На этом знакомство с еще одним символом России закончилось. Мы направлялись в Муромцево.
          Проскочили поворот на Судогду с новой скоростной дороги на Казань, пришлось возвращаться, что еще усилило нетерпение. Хотелось поскорее увидеть старинное имение, как оно выглядит в нынешнем своем состоянии. Фотографий мы просмотрели во время подготовки к поездке достаточно.
И вот деревья расступились, и мы увидели легендарную усадьбу. Вокруг зеленел таинственными сказочными деревьями парк.   Весьма величественно, но в определенном загадочно и таинственно. Прочные стены старинного замка до сих пор противостоят времени, а руины дворца и парка — зрелище потрясающие. Впечатляют размеры и масштабы бывшего дворянского поместья.
 
      
     Замок теряется в гуще самых разных деревьев. Прежде здесь был парк, аллеи и фонтаны. Но со временем, отъездом владельца усадьбы за границу в связи с наступлением нового порядка – большевистского - замок разрушался, а вокруг поднялся почти дикий лес.
      Миновав жилые дома поселка Муромцево, затем двухэтажное здание лесотехнического техникума с пионерскими лозунгами на плакатах перед фасадом, мы хотели оставить машину возле церкви царицы Александры,  но прежде чем углубиться в лес подошли к храму. Здесь нас ждал неожиданный сюрприз.

Тайна усадьбы Храповицкого (На графских развалинах)
    Из небольшого домика рядом с Церковью царицы Александры вышел мужчина средних лет в форме полковника еще имперских времен. Он был спокоен и казалось внутренне сосредоточен.  Борода придавала его лицу серьезность. Он благодушно посмотрел на нас и сказал, что храм, к сожалению, временно закрыт, но он может его открыть именно для нас и еще рассказать историю его создания.
Весьма интеллигентный смотритель или привратник, слишком хорошо воспитан для обычного сторожа или охранника. Хотя всякое бывает, особенно вблизи столицы, теперь ведь можно профессора со знанием языков или даже академика, живущего в панельной хрущебе где-нибудь в Переславле-Залесском  встретить   чему удивляться – при нашествии агрессивной провинции.
Пока полковник доставал из кармана связку ключей, Тамара не произнесла ни слова, она стояла как-то особенно тихи и казалось не дышала, дальше она тревожно зашептала мне на ухо «Это же царь! Настоящий царь Николай Второй! Мы переместились во времени!»  Я ничего не ответил. Постепенно приходило понимание, что я участвую в инсценировке, которую много раз мысленно воображал и все акты которой проживал. А рядом со мной вовсе не Тамара, а совсем другая женщина, но очень хорошо мне знакомая.
Мы направились к дверям храма.
 Еще в 1884 году Храповицкий задумал построить на этом месте усадьбу, позднее решил реализовать свою идею в виде замка. Это было замечательно. Красиво.  После ноябрьского перевороты начался постепенно ускоряющийся закат. В 1992 году храм был передан Владимирской епархии Русской православной церкви. В ней проходят службы. Усадьба будет восстановлена. Может через лет 10 может больше. Имеются чертежи и инженерные схемы для реконструкции, но гораздо сложнее найти средства.
 
МУЗЕЙ РЕЖИССЕРА В ЮРЬЕВЦЕ
     Пока мы ехали от Кинешмы до Юрьевца, дорога шла по осеннему нарядному лесу, на всем протяжении я не видел ни одного населённого пункта кроме Решмы, лишь островерхие крыши мелькнули вдали… Дорогу, видимо, проложили уже после создания водохранилища, прорубили через лес строго по прямой. Прежняя проходила вдоль русла и повторяла изгибы реки.
       В Юрьевце – древнем русском городе на берегу Волги – я собирался побывать в музее режиссера Андрея Тарковского. По описаниям в сети музей небольшой, так что достаточно было двух, может быть трех часов. Остальное время планировал потратить на осмотр городских достопримечательностей.
      Что сейчас происходит в музее Тарковского? Когда фестиваль Зеркало?
      Всматриваясь в уходящее к горизонту шоссе, я думал, что многое стало теперь, с годами далеким, поэтому кажется, что жить стало скучно. Это с годами, когда уже к обеду начинаешь уставать. А в былые времена и с наступлением вечера был полон сил и желаний. Теперь кажется, что время растянулось и тебя не хватает на весь день.
      
    О дороге в музей снят фильм «Возвращение в Дом детства». Судьба у фильма почти такая же как о у фильма «Зеркало». Тогдашняя власть, государством правили партократы, дала этой картине высокую оценку: показ запретили и положили на полку.  С определенной условностью можно назвать «Возвращение» прологом к «Зеркалу».  Это фильм о жизни Тарковского. Он начинается в музее режиссера в Юрьевце. Точнее еще тогда, когда большой деревянный дом не был музеем. Мальчик лет пяти а может шести, по-видимому Андрей спускается по лестнице с крыльца, идет по улице по направлению к реке, тогда еще не было водохранилища, потом оказывается в поле, в лесу, снова перед ним вода, но теперь уже это море, поскольку не видно другого берега. Он садится на корабль. И корабль плывет… И чем дальше он уплывает, тем острее его предчувствие, что плывет он совсем в другую сторону. Он размышляет, что надо бы вернуться и хорошенько подумать над своим путешествием прежде чем отправляться в него. С этого момента начинается его возвращение в «Дом детства». И на это уходит вся его жизнь. Почти стариком он вступает на последний отрезок пути: едет в автомобиле из Кинешмы в Юрьевец. Приезжает в древний город и с трудом узнает его. Поднимается по улице от водохранилища и находит свой Дом детства, в котором открыт музей режиссера А. Тарковского. На фотографиях он узнает себя. Он  говорит об этом. Но люди вокруг – смотрители, администратор, экскурсовод, посетители – удивлены, они не узнают его, они воспринимают его как сумасшедшего и просят поскорее уходить пока не вернулся настоящий хозяин и не вызвал полицию и санитаров из психушки. Потом с некоторым снисхождением дают ему стул, он садится возле окна, смотрит неподвижно на происходящее, на новых посетителей, как они роются в бывших его вещах, машины за дороге, ему грустно и безразлично. Смысл всего потерян. Он закрывает глаза и   Последние кадры:  машина Скорой помощи, санитары, носилки. Видимо он умер.

      Теперь музей Тарковского является самой заметной достопримечательностью города. Туристы приезжают прогуляться по набережной, по дамбе длиной всего несколько сот метров. Её возвели еще в 50-е годы, чтобы сохранить город от затопления при постройке Горьковского водохранилища.
    В музее собрана экспозиция из забытых бытовых предметов, черно-белых фотографий, плакатов и газет тех времен. Тарковский прожил там всего три года, когда был в эвакуации с конца 1941 до 1944 года, поэтому много материалов имеют военно-патриотическую тематику. На газетных полосах статейки о геройствах, о трудовых и боевых подвигах – тогда вся страна жила войной. И ничего больше.  Разве что потертый ученический портфельчик, с которым Андрей ходил в школу. 

  Я видел, как посетители музея рылись в чужих вещах – открывали дверь в чужую жизнь. (может быть с мыслями, что этого человека уже нет. Хотя это вещи принадлежали отцу или матери, а многие были вещами жены. Больше никого не осталось.) Это такой аттракцион, когда человеку с улицы предоставляется возможность коснуться чужой жизни через прикосновение к предметам. Возможно, что-то пропадает, что-то теряется, ломается. На этот счет предусмотрено, что коллекция предметов периодические пополняется. За этим следит смотритель. 
             В этих вещах, сложенных в картонные коробки или металлические из-под Ландрина, английского чая или зеркального фотоаппарата, или электронного планшета посетители находили много на первый взгляд бессмысленных вещей.  Даже некоторые вещи в двух экземплярах, такие как книжные закладки или зажимы для носовых платков или иконки, или наборы иголок. Почему он (владелец) купил их, принес и хранил. Почему не использовал, почему не выбросил… Это неведомо, как процессы в мозге другого… Видимо в этом есть какая-то логика. Какая-то цепь мыслей и заключений… Хотя на первых взгляд: множество бессмысленных безделушек. Десятки, кажется, ненужного (блокнотики, прищепки, массажеры для пальцев рук и ног, прищепки, закладки, календари и коробочки из-под зубного порошка) Такая же бессмысленной со стороны порой выглядит и чужая жизнь – полная совершенно ненужных событий и встреч.  Это поездки на огород или просмотры сериалов, ремонты и перестановки, смена квартир и покупки новой одежды, когда старая еще вполне пригодна.

О чем фильмы Тарковского? Это реминисценции в образах реального времени. О его жизни.  О тянущихся вереницей днях. Они шли возможно так, неторопливо, как плавное движение камеры, день за днем, а в результате запомнились как одно происшествие или событие: вода поднимается все выше и выше, затапливает дорогу, поле, скрываются кусты, заборы и уже волны бьют в стены домов. Появляется новое море. Водная гладь до горизонта. И сейчас можно всматриваться, пытаясь разглядеть что-нибудь на другом берегу кроме вышек электропередач.
       После прогулки по площади, мимо памятника режиссеру, я вернулся в музей. По-прежнему зрители или экскурсанты перебирали вещи, связанные с семьей Тарковского, и спрашивали смотрителя: разве можно так неинтересно жить? И снимать такое нудное кино? Но это другая жизнь. В этом жизнь другого человека. И она непонятна со стороны. Это его пульс, его страсть, его взгляд. Возможно он хотел бы, чтобы его поняли, возможно прилгал усилия, но результат часто выражается в непонимании.
В ДЮНАХ
        Мы познакомились на дискотеке. Наверно это широко распространено среди молодежи и довольно банально. Однако дальше было интереснее, поскольку происходило все в Светлогорске (Раушене) во время летнего отдыха. Это была пятница, потому в военном санатории «Моя родина» и проводилась дискотека. Организаторы ставили популярные хиты 70-х. Это было даже смелее, чем в Москве. Кажется, что песни Queen, Pink Floyd, Beatles не так часто можно было услышать в московских клуба, а здесь – пожалуйста. Все-таки Калининградская область закрытая зона, и за гостями здесь должен быть тщательный идеологический надзор. Нужно постоянно промывать мозги курсантам и молодым бойцам, и краснофлотцам.  Но в санатории нет курсантов, поэтому парторгам можно расславиться и вдохнуть свежего воздуха.
 Девушку звали Жанна. Она была высокая, стройная и веселая. Она носила длинное платье из джинсовой ткани на кнопках. Тогда в конце 70-х так было модно и круто. Сначала мы вместе с другими курортниками из пансионата «В дюнах» играли в волейбол на пляже. Это было утром. После обеда пошли прогуляться по окрестностям, осмотреть озеро и струю кирху.
На следующий день было воскресенье. У нас в санатории никаких процедур, поэтому решили поехать в дюны на Куршскую косу. Жанна бывала в тех местах. Сначала посетили птичий заповедник. Немного уныло показалось на косе, слишком много заборов, оград, колючей проволоки, только вот пулемётных вышек не замено. Ничего не поделаешь: рядом граница. А она должна быть на замке.
Да еще перманентные помойки. Идешь-идешь от автобусной остановки… Но все равно хорошо, мы смеялись, фотографировались, собирали гербарий, цветы, листья, шишки - все вызывало непонятную радость, да еще погода отличная. А вдоль тропинки опять бетонные заборы. Опять помойки. Наконец вышли на дикий пляж. Он хотя и протянулся на десятки километров, прогуляться по нему невозможно: через метров пятьсот из кустов вылез солдат с автоматом и скомандовал «Назад! Вы перед государственной границей. Хода нет!!!»  Все это сразу напомнило, что мы находимся в милитаризированной зоне. И солдат с рязанской физиономией вернул нас в реальность: рано еще воображать, что отправились романтические путешествия по дальним дюнам…
     Но все равно в дюнах прекрасно, тем более, что день выдался жалкий и солнечный. Таких давно не было. Пусть шумный автобус, пыльный и пропахший бензином, потный помятый кондуктор.  Мы возвращались уставшие и счастливые.
    Задумали, что в следующие выходные вновь поедем в дюны. Но погода испортилась. И еще Жанна получила телефонограмму, мать просила вернуться в Калининград, потому что с дня на день должен был прибыть отец – закончить своё очередное плаванье во льдах. Он не любил Арктику, это трудно сравнить с моей нелюбовью – мне казалось, что Ледовитый океан – смерть. Стоит только кому-то отправить в поход подо льдами.
     Утром за завтраком она сказала мне, что уезжает. Я остался один в тихом тенистом Раушене…
    Почти неделю тянулись курортные будни. Стало скучно. Дожди. Ветер. Холодная вода в Балтике – не покупаешься. И волейбольная команда на пляже распалась. И вдрруг, опять в пятницу, это было весьма неожиданно, когда администратор передала мне телефонограмму, все изменилось. Жанна приглашала меня к себе в гости. Она предлагала погулять в шестерке. – это такой городской парк, посвященный погибшим космонавтам. Сколько их было? Неизвестно, поскольку увековечить память всех погибших космонавтов не позволяли идеологические установки. Нужно высоко держать знамя советских покорителей космоса, они должны быть самыми передовыми в мире, а не погибать на орбитах из-за халатности и недоделок сборщиков и конструкторов ракет. Это, впрочем, нас мало интересовало, поскольку Жанна приготовила мне целый тур по самым тусовочным местам ее первой молодости. Это заинтриговало.
         Парк был первой точкой. В нем находился огромный по тем временам танцевальный зал, в которой организовывали дискотеки, Жанна горела желанием показать, где она с подругами зажигала. По пути к нему мы встретили Виктора Пацаева. Это был цирковой актер в образе погибшего космонавта. Одет был в сверкающий, как никелировка, тренировочный костюм, а на груди у него сияли фосфорической краской четыре буквы, означающие название советского государства. На голове космонавта был летный шлем с глазницами и забралом, очень похожий на элементы экипировки хоккейного голкипера. В парке он изображал живую скульптуру того самого Виктора Пацаева и так зарабатывал на жизнь.  Дополнительно он играл на гармошке, которую называл аккордеоном и за отдельную плату исполнял блатные частушки Константина Беляева.
    Рядом лежала табличка из картона, с текстом, объясняющим кто же такой Виктор Пацаев. Прежде все советские космонавты служили в армии, а Пацаев оказался первым гражданским человеком.  До того, как стать космонавтом, он занимался наукой, был ученым астрономом.    Родом из поселка, затерянного в Казахстанских степях, юный Пацаев еще когда ходил в школу, уже мечтал стать известным исследователем, а когда в 1947 году приехал в Калининградскую область, его мечта стала реальностью. Его отчим и мать, и еще 5 братьев и сестер поселились в городе Нестерове. Прожил там будущий космонавт недолго -  всего пять лет, а после этого занялся наукой и уехал в Москву. Но все-равно местное руководство считает его своим земляком и поэтому увековечило память о Пацаеве назвав его именем одну из улиц города.
    Наша прогулка по городу закончилась чашкой
ароматного кофе в студенческом клубе неподалеку
от подземного бункера времен последней войны.
Жанна сообщила мне, что еще вчера вечером должен
был приехать ее отец. Но его не было. И никакой
информации. Неужели авария? А что случилось с
лодкой? – Вдруг: « Она утонула»?

СТРАНА КОТОРОЙ НЕТ.
В конференц-зале или кинотеатре санатория академиков
показывали фильм «Солярис». Случайно, хотя ничего
случайного не бывает, в один из последних дней
нашего отдыха мы с Жанной решили пойти в кино.
После сеанса по пути домой начали обсуждать.
- А где же настоящие академики? Здесь все чаще
лифтеры и бухгалтерия, - сказала она.
- Так они предпочитают Пицунду или Золотые пески.
Другой уровень. Светилы науки. Понимаешь? – сказал я.
- Ученые! Они опыты ставят. Ведут дневники наблюдений.
И устраивают дискуссии. – продолжала Жанна.
- Конечно, раньше было мало ученых, а теперь их
число выросло многократно. И теперь эта профессия
перестала быть уделом избранных или одаренных.
Каждый или почти каждый может стать ученым. 
И захотеть отдохнуть в таком санатории. Очевидно,
что для всех места не хватит, а вот работников
бухгалтерии, сантехников, вахтеров и техников-смотрителей
подъемных механизмов – нужно ценить. Далеко не каждый
согласиться на такую работу….

Фильм «Солярис», если не ошибаюсь, про таинственный
океан на далекой планете с таким же названием - 
Солярис. Воздействие океана заключалось в том,
что он воскрешал в умах исследователей образы
их умерших очень близких людей. Так у главного
героя Кельвина (Банионис) возник образ его давно
умершей жены Хари (Натальи Бондарчук).  У меня
произошло нечто подобное. Но только во сне. Ко
мне приходили тени ушедших, трудно было разобрать
кто жил когда-то, а кто живет со мной сейчас. Среди
них чаще всех появлялась моя жена - Лена Я
разговаривал с ней и спрашивал: как же так ?
ведь ты же умерла?
Она отвечала: ну и что, что умерла. Какое это
 имеет значение, что умерла. Сейчас я здесь.
Мы поедем в магазин? Но сначала в гараж нужно
взять машину. Она заводится? Что ты молчишь?
И возьми сумки с тарелками и одеждой. Мне
нужно вернуть это в магазин.

 Калининграде я был 40 лет назад. Тогда путешествие
в бывшую Пруссию казалось открытием мира. И мира
формально заграничного, когда-то немецкого. Тем
более я отдыхал в Светлогорске. Вековые липы,
брусчатка, богатые вилы, тихие аллеи, пруд.
Романтичности происходящему дополняла моя
встреча и знакомство с местной девушкой Жанной.
Любовь! Мы проводили вместе почти все дни. Купались.
Играли в волейбол. Ездили в дюны. Солнце и море. 
Жаркий июль. Пили вино и наслаждались, словом,
жизнью.
 
       И теперь, когда я вновь приехал в Калининград,
 меня охватили воспоминания. Они настолько яркие,
что я путаюсь: с кем же я сейчас: с Жанной Максимовой или Тамарой? Этот город как океан «Солярис» воссоздает в уме образ ушедшего человека. Опять я устремляюсь по лабиринту тех отношений, встреч, поцелуев, опять вижу те дни, те прогулки, морской прибой. Дискотеку в фойе санатория, винный бар неподалеку от станции, аллею с фонарями, гладь воды в пруду с лунной дорожкой. И закрытую кирху – напоминание о вере и других людях, живших здесь прежде.
       Моя любовь Жанна жила в Калининграде на Московском проспекте.  Почти напротив руин кафедрального собора и пилонов могилы Канта. Она говорила, что ее друзья из Советска, раньше это город Тильзит, считают, что мы гости в этой стране, странники.  В Балтийске из дюн торчат человеческие кости. Море прекрасно. Там можно пока гуляешь по прибою насобирать спичечный коробок янтаря.
       В Калининграде мы ходили в зоопарк, это необычный для союза зоопарк - без клеток. Дети смеялись, глядя на выходки медвежат, я тоже засмотрелся, поэтому она увела меня.
         Она рассказывала мне про зоопарк: "Только четверо животных зоопарка пережили Вторую мировую войну: олень, осел, барсук и бегемот. Бегемот был в особенно плохом состоянии, получив семь шальных пуль, когда Красная Армия штурмовала город."
         - Так это были «красные» пули? – не удержался я.
          - Конечно! Не будут же немцы стрелять по своим бегемотам!
    Теперь, в этот визит в город, 40 лет спустя до зоопарка, к сожалению, не добрался. В Балтийск хотел съездить, но выяснил, что в крепость Пиллау так просто не попасть. Это военная часть. Да город Балтийск всегда был закрытым. Как казарма.
         (В 1945 году, еще во времена Третьего Рейха, ожидая прихода красных, крепость заминировали. Все три этажа. Теперь разминировать смогли только первый. Остальные два так и остаются законсервированными, поскольку схемы заложения мин так и не нашли. )
    И вообще вокруг в этой калининградской области
унылое однообразие, постсоветская серость и поэтому
как-то не хотелось куда-то ехать. Нет в свободы духа.
Заметны, правда, некоторые веянья нового времени:
дома в центре города перестроены ( к чемпионату мира
по футболу), и теперь имеют вид европейских построек.
Идешь по улице и чувствуешь себя ну почти как в Европе,
а свернешь за угол - опять в совке.
       Пока ходил в музей и в кафедральный собор
слушать орган показалось, что много туристов для
такого скучного места и в такое неласковое время
года. Но это Тамара хотела на Калининград и
Светлогорск взглянуть. Она там прежде не была.
         Последний тост мы произнесли, «У Тетки Фишер.
Немецкий ресторан с русской душой» - так называется
заведение, за то, чтобы в следующий наш приезд
Калининград стал Кенигсбергом, а Восточная Пруссия
частью Германии. Веришь, что мы доживем?
  ЛЮБОВЬ В ДЮНАХ
         Поднимаясь по лесным дорожкам Раушена от Тихого озера, там на берегу в тени столетних елей скрывается древняя кирха, мы вышли к проплешине, почти поляна в лесу, но это пустота имела явно искусственное происхождение. Жанна рассказала, что здесь произошла жуткая катастрофа. В детский сад по во время обеда, когда все дети собрались в столовой, именно в этот момент в здание врезался военный самолет. Страшный взрыв, полные топливные баки, авиационное горючее разлилось в целое озеро: никто не выжил, запах горелого мяса, деревья разметало, обгоревшие игрушки, альбомчики и тетради с рисунками, мебель валялась по всей округе.
      Власти решили скрыть эту трагедию. Действовали по той же схеме, что и после взрыва на Чернобыльской атомной станции. Оцепили, запретили, перекрыли проезд. Воронку заровняли, пепелище засыпали песком.  Все засекретили.
        Сейчас на месте трагедии построена часовня. В ней собрано достаточно материалов, рассказывающих о произошедшем 15 мая 1972 года. Но это сейчас, а тогда Жанна говорила мне с непонятной таинственностью об этой катастрофе словно это была государственная тайна. Неподлежащая разглашению.   Мне было непонятно почему же нужно скрывать гибель невинных детей, пилотов, воспитателей, но я не стал спорить и задавать вопросы.
           - Чему тут удивляться? – сказала Жанна – если вся наша область как большая военная база. Здесь и передвигаться без разрешения опасно, могут арестовать и поставить на учет. А потом вообще выслать. Только рабочим-алкоголикам этого бояться нечего, поскольку никто их с работы не выгонит. Их перевоспитывают…
          - Конечно для таких увольнение – это как освобождение. Рабам разрешают не ходить на работу. Здорово?!  Конечно еще неизвестно воспользуется ли он представившейся свободой или приползет обратно на завод к своему господину…
- Не приползет, поскольку напьется по пути – уж точно. Здесь столько алкоголиков… Не самых лучших со всей страны собирали. А про детский сад даже не разрешали говорить. Родителей даже сюда не допускали, чтобы не рассказали людям об этом ужасе, -  она замолчала на несколько секунд. Мы миновали плешь в лесу, теперь, кажется ничем неприметную прогалину, но это была поляна, выжженная авиационным бензином. Уже начавшая зарастать кустами и травой. – 
            -  Кого-то из твоих знакомых или близких коснулось это? – спросил я.
            -  Нет, никого – ответила Жанна. – Просто я слышала у себя дома много разговоров об этом приходили разные люди, которые знаю больше чем остальные. Дело в том, что мой отец – капитан подводной лодки,- продолжала Жанна, -  и тогда как раз он был в отпуске.
         - О! Это интересно. Никогда не был внутри подводной лодки!      
         - Я тоже не было. Атомная подводная лодка – это сплошные секреты. Это такая тайна. Мрак. Поэтому если меня задержат по время поездки куда-нибудь по нашей зоне, то могут быть неприятности.  Хотя не уверена, что до этого дойдёт, поскольку уровень безразличия всех ко всему здесь достаточно высок. И активно поддерживается некачественным вином.
- И большой лодкой командует твой отец? – спросил я, охваченный любопытством и волнением, что сейчас смогу узнать какой-то большой или не очень секрет. Но она предпочла не распространяться, пообещав при первой же возможности познакомить с капитаном, и тогда я смогу спросить все прямо у него.

  Только через 40 лет я узнал, что это была за лодка. И даже смог побывать на ней, поскольку из подводного корабля сделали музей. Изучая внутренние помещения подводного судна, на доске приказов я прочитал фамилию капитана - Максимов. Для справки: подводная лодка Б-413 отслужив около 10 лет в составе сначала Северного потом Балтийского флотов. Теперь поставлена на вечный прикол возле музея океанологии в центре Калининграда. Двигатель дизельный ( с атомным некоторое  преувеличение юной девушки)  Спущена на воду в октябре 1968 года и сначала входила в состав Северного флота. Потом в 1991 году субмарину перевели на Балтийский флот.
     Чем гордятся моряки-подводники, служившие на лодке. Не только тысячами километров походов по мировому океана, а такими событиями как заход в 1969 году в столицу Кубы – Гавану. Но этого оказалось недостаточно, поскольку лодка скрытно пробралась в Мексиканский залив, вызвав беспокойство у американцев и рискуя быть потопленной...
        Самый дальний поход субмарина совершила в 1973 году. Он длился 392 суток без замены экипажа! Его целью было проникнуть в восточное Средиземноморье, где в это время разворачивались боевые действия арабо-израильской войны, и оказать поддержку арабской коалиции.
       После этого лодка вернулась в северные воды. Серьезные ошибки экипажа чуть не привели к гибели лодки. Когда в Баренцевом море, в начале 1980-х годов,  лодка столкнулась с затонувшим судном. К счастью, субмарине удалось быстро всплыть на поверхность. (а Курск не успел).

       Когда мы ушли от сгоревшего детского сада на почтительное расстояние, мы поравнялись с узкой лестницей, ведущей к береговому променаду. Внизу в темноте шумело море. Мы остановились в тени аллеи, я сначала обнял Жанну за талию, а потом правой рукой проскользив ладонью по спине, поцеловал ее в губы, получился долгий поцелуй затем схватил за волосы и потянул назад. Ее голова послушно запрокинулась. Она обнимала меня за шею, сплетая руки у меня на спине. Левой рукой я расстегнул свои джинсы, немного спустив их и начал стягивать с Жанны трусы. Она больше из кокетства, чем из-за стыдливости, что ее раздевают на улице (хотя и поздно вечером) сопротивлялась.
     Впереди за парком доносилась музыка, видимо с танцевальной площадки военного санатория Янтарный, там почти всегда по пятницам устраивали дискотеку. В этот момент, кажется, завели Бонни М, а потом популярную в те года мелодию Йгги Поп. Обычно мы с ребятами отправлялись туда, чтобы познакомиться с девушками. Это было еще до встречи с Жанной. Теперь тоже можно было пойти на дискотеку и провести все время танцуя только с ней. Это в определенной степени скучно, поскольку танцы ведь предполагают частую смену партнеров… 
Потом отпуск закончился, я уехал в Москву. Даже
хотел вернуться, чтобы жениться. И она была согласна.
Но сложилось по-другому. Не стоит забывать, что
Калининград – город женихов (это лейтенанты - выпускники
военных училищ). Она выбрала другого.

(продолжение следует)
   
  ДОРОГА В КОРФАККАН

  Мимо проносились кусты и колючки. Палящее
солнце уже клонится к закату.  Иногда можно было
увидеть небольшие стада гуляющих верблюдов. Шоссе
словно стрела. Подруга (Марина)
вела машину самозабвенно. Это был арендованный
автомобиль, и ехали мы из Шарджи в Фуджайру. От
нее еще совсем немного, несколько минут, и мы в
городке Диббе. Там нас ждал номер в отеле The
Radisson Blu Fujairah Resort .
  Разрекламированный в сети отель разочаровал.
Наверно именно потому и разочаровал, что обещали
сервис фешенебельного курорта, а получили египетский
санаторий. Впрочем, не все так печально, ведь мы
могли сколько угодно купаться в Индийском океане!
  В аэропорту Шарджи не обошлось без разбирательств. Прокатчики из местного рентакара не хотели выдавать заказанную нами АУДИ TT,  они долго выясняли, звонили,  и наконец предложили  взять  Сhevrolet Luminia SS, которая по цене почти в полтора раза дешевле.  Потребовав у них скидку в 10 процентов и получив ее, мы согласились. И то только потому, что автомобиль был ярко красного цвета и просто шокировал нас своими агрессивными формами.
И вот мы летим на красной машине по стремительно уходящему к горизонту шоссе. Унылый араб экспат на обочине смотрит, как наш красный болид превращается в точку.  В салоне почти не слышно сигнала о превышении разрешенной скорости (120 км/ч),  наивные арабы устанавливают такие зуммеры в каждой прокатной машине, чтобы напоминать туристам о правилах.  Но никто из наших соотечественников не обращает на них внимания. А нам вообще было не слышно из-за натруженного ревущего мотора и музыки.
Легко обошли местного араба на Ленд Крузере  и он, завидев нас, радостно замахал рукой и даже попытался преследовать, видимо, надеясь взять реванш. Пронеслись даже не притормаживая мимо коврового рынка. И вот уже где-то там, впереди в легкой дымке предзакатного солнца показались тусклые очертания гор.
         Миновал полдень, мы проехали, наверно, больше половины пути. До  Корфаккана оставалось пересечь невысокую горную гряду.  Незаметно дорога пошла на подъем. Было не жарко, небольшие тучи виднелись на небе. Скучная пустыня вдоль дороги закончилась, серые колючки и одиноко пасущиеся верблюды, по обочинам громоздились бурые горячие от солнца камни. Ничего здесь не могло произрасти. Безжизненностью этот пейзаж напоминал лунный.
        Мне даже стало немного жутковато. Горная пустыня угнетала. С ней лучше не встречаться один на один. Эти породы похожи на вулканическую лаву, как в кратере вулкана Тейде на Тенерифе, она застыла здесь сотни тысяч лет назад похоронив под собой все живое. Неожиданно между гор показалась синева – мы выезжали на берег Индийского океана. (Жаль сапоги не прихватил с собой, чтобы помыть их здесь, согласно пророчествам Жириновского). Заметив водную гладь, Марина поехала быстрее решительно с ускорением проходя повороты.
.   
Если бы она так водила, - подумал я, -  когда мы стартовали в нашем первым автомобильном туре. Это был тур по автобанам Германии.
- Мы проехали через всю страну. Приземлившись в Берлине, мы получили автомобиль и поехали в Кельн Там предстояло исследовать собор, дальше - в Нюрнберг и, наконец, в Мюнхен. Да, это было не так романтично, но это было очень познавательно, поскольку известно, что автобаны изменили мир. И пока не проедешь по ним сотни, тысячи километров не поймешь этого. 
      Кажется, что это было давным-давно, прошла целая вечность. Я пытаюсь вспомнить, перелистывая свой дорожный дневник, что за встречи были в той поездке, куда мы заходили и что осматривали? и удивляюсь: неужели этим путешественником по храмам и музеям Германии был я?  Определенно это был другой человек, может быть в некоторых привычках похожий на меня. Но по существу – другой.
Сидя на казенной лавке на пограничной заставе, Ольга играла в тетрис на своем телефоне, я вспоминал поездку в Германию. Какими они были,  первые часы на немецкой земле? Мы охваченные эйфорией едем по улицам Берлина, проезжаем Унтер  ден Линденштрассе, Вильгельмштрассе, там виден собор, а там Бранденбургские ворота ведь еще всего три с половиной часа назад мы толкались в пробке на Ленинградском шоссе в поскрипывающих стареньких Жигулях. Все, этому конец – теперь мы едем в новом Фольксвагене, едем по настоящим немецким дорогам и вскоре поедем по эпохальному германскому автобану! Кажется, что для автолюбителя уже и не нужно ничего более, можно уже ни о чем не мечтать, а только наслаждаться… Я открывал мир. И Ольга в этот удивительный момент была со мной.

Поздно вечером приехал представитель Российского консульства. В обтягивающем костюмчике, гладко выбритый и драматично заламывающий руки, он оказался гомосексуалистом и ненавидел все восточное. Он сразу заявил, что дело наше безнадежное, нас точно посадят в тюрьму и по законам шариата за пересечение границы полагается от 2 до 6 месяцев, а ему некогда с нами возиться. И вообще он только по доброй воле приехал сюда поздно вечером. Сошлись на двух тысячах долларов. Тогда только с его помощью удалось объяснить, что мы случайно оказались на нейтральной территории с Оманом, а в остальном мы никаких законов не нарушали, границ не пересекали и хотим продолжить наш отдых.
Из пограничной тюрьмы мы вышли только под утро.  Развернувшись в 20 метрах перед КПП, мы поехали обратно в Фуджайра, но уже по другой дороге. По пути пересекли Корфаккан. Городок оказался небольшим, кажется, прямо деревней. Никаких сверкающих стеклом и сталью гостиниц, а в основном невысокие домики, в которых селятся любители подводного плаванья – аквалангисты, ныряльщики с маской, любители охоты на рыб, за ракушками, за крабами, медузами, осьминогами, золотыми рыбками и вообще самые разные чудаки со всего мира.
        Говорят, что дождь в пустыне – это настоящий праздник. Бывает только раз в году. А может и в несколько лет. Нам повезло. Когда мы поднялись в горы, попали под проливной дождь.
       Для пустыни это уникальное явление. Потоки воды заливали лобовое стекло. Мостовая превратилась в бурлящую реку. Я заметил, что один осторожный водитель пережидает ливень. Его огромный джип стоял на обочине. Мы поехали дальше в горы, чтобы поскрее через перевал выбраться на простор и увидеть красную раскинувшуюся до горизонта пустыню. Песчаные барханы после дождя приобрели ярко-оранжевый цвет.

Получив номер в отеле Редисон, мы сразу побежали на пляж. Там довольно просторно, даже можно в футбол с местными мальчишками поиграть. Имеются бассейны, достаточно лежаков. В море плавают красивые рыбы.... Отдых в таком месте мне снился морозными январскими ночами.
 Устремились к воде, срывая с себя остатки одежды. Прекрасно. Потрясающе.  Бескрайний океан, уходящая до горизонта искрящаяся в солнечных лучах вода.   Какой-то грузный дядечка косо посмотрел на нас с   трудно скрываемой завистью. В руках у него было удочка. Наверно хотел поймать рыбу, там действительно много рыбы. Подруга заявила, что импотенты всегда любят рыбалку, поэтому он такими грустными глазами на нас и смотрел.
 Вечером выяснили, что вокруг отеля   инфраструктуры развлечений нет.  Пойти поэтому некуда, нужно ехать.  То ли дело Майами Бич!
Номер дали, разумеется, с видом на Индийский океан, просторный, наверно, метров 40-50, если считать с прихожей, но без ванны. По утрам мы любовались на красивейшее лазурное море, которое начиналось, казалось, прямо под окнами. А вечером можно было слышать стильную музыку, Tom Boxer@Morea   или что-то подобное, из-под кустов льется приятная музыка, поют райские птички, и приятный шум прибоя.
        Обслугу почти не замечаешь, поскольку арапчата все скребут что-то и чистят с утра до вечера. Не поднимая головы. В общем-то, они дружелюбные, хотя и поглядывали на нас злобно. Это один из негативных аспектов, сопровождавших отдых.
Другой «негатив» отеля обнаружился совершенно случайно. Ночью я пошл в туалет и наступил на большего черного таракана. 
 Дальше, возвращаясь в номер и более тщательно обследуя его закутки, было обнаружено еще пять. И немедленно раздавлено! На мой взгляд, это не совместимо с пятизвездочным статусом отеля, как он позиционируется.
Кстати сказать, что и прибрежная полоса, выяснилось потом, была недостаточно чистой. Ежедневно мы обнаруживали вблизи берега пластиковые бутылки и пакеты, бумагу и т.п. Персонал должного усердия в очистке моря не проявлял. За неделю только один раз работники отеля, используя лодку и сачок, чистили море. Значительное количество мусора прибоем выбрасывалось на берег.  Он так и лежал до следующего утра, когда работники отеля все-таки удосуживались его собрать. В море время от времени появлялись остатки нефтепродуктов, которые, оказываясь на берегу, мерзко прилипали к ногам.
  К сожалению, в отеле останавливается много наших соотечественников. Их навязчивое желание пообщаться делает отдых отвратительным. Но нам повезло. Мы познакомились с двумя французами. И дальше уже легко и весело проводили с ними время.
. Кухня в ресторане на выбор – любая, хоть европейская, хоть малайская.  На любой вкус, всего много. Этого для нас было слишком много вкусной еды, удержаться невозможно, выползли два раза из ресторана с туго набитыми животами и потом от такого «удовольствия» отказались.
Встретившиеся нам французы, рассказали, что поскольку они увлекаются дайвингом, и уже не в первый раз приезжают понырять в бухтах индийского побережья. Вот и в позапрошлом году, когда они останавливались в этом отеле Редиссон Блу,  у них  остались только положительные впечатления. Тем печальнее теперь, когда они увидели насколько сильно все изменилось. И прежде всего – персонал. Из-за низкой оплаты, прежние трудолюбивые и активные уволились, а на их место набрали иногородних ленивых неумех. «Да, пострел отель, постарел, прямо на гласах», - заметил Пьер, проводя ладонью по стене с осыпающейся штукатуркой.
 Порадовало, что гиды в отеле отсутствуют как класс - связь по телефону: приглашают на экскурсии, большинство из которых проходит по эмирату Фуджайра.
Так мы согласились поехать в Форт Фуджейры и Fujeirah museum , что стоило всего 5  дирхамов.  Так и убили остаток дня, особо, впрочем, не сожалея, поскольку прохладные залы пришлись как раз на самое жаркое время. Экспозиция – раскрашенная всем цветами радуги фантазия о прошлом местного народа.  И потом после музея, скорее в автобус и на пляж – купаться.   
На следующий день продолжили изучение приморского края. На скрипучий арабский автобус махнули рукой - у нас ведь своя машина!  Хорошо, что карту прихватили у администратора. Поехали по кругу.  Корфаккан-Дибба- Фуджайра.   В Корфаккане только красивая набережная, а мы мечтали, что это удивительный сказочный город, утопающий в зелени пальм и каштанов, сквозь ветви которых видны белые минареты, а дальше блестят золотыми куполами дворцы. И везде там – на улицах и во дворах забвение и роскошь, тишина и шелест платьем и шорох сапог местных вельмож. Оказалось, все прозаично. Город этот -  анклав Омана. Из достопримечательностей заехали в старейшую мечеть эмиратов - Bidiya Mosque.   Рядом с ней форт, оттуда потрясающий вид. Развернулись и через полкилометра свернули направо, в горы к водопадам Wurayah Waterfalls.
      В самом конце глядя с высоты на водопад, мы устроили небольшой пикничок на обочине. Нам повезло, в этот день почти не было местных арабов, которые обычно очень любят сюда приезжать.      
   . 
Обратно поехали через Bidiya  в  отель Le Meridien в Акве, чтобы  пообедать в цивилизованной обстановке. Или Sandy Beach Motel  - городок Дибба с рыбацкой пристанью, красивой мечетью и макетом форта Dibba Castle - дальше дорога через горы Хаджар, но проехали мимо и оказались в городке, по существу деревне Masafi.  Так и не поняли, где обедали: в полицейском участке или в ресторане. Так необычно оформлен. Под конец осмотрели старый форт Bithnah Fort и с облегчением попадали в кресла в баре отеля Хилтон. Заказали минералки. Пива подавать отказались. Свиньи, строят из себя правоверных!
На четвертый день отдыха потянуло на шопинг. И пораньше позавтракав, понеслись на нашем красном шевролете по стреле пустого шоссе в Дубаи, где и находятся самые привлекательные магазины.  Через Пятничный рынок (после Masafi) и через Шарджу - поглазеть на мечети, небоскребы и набережную - до City Centre. Нам его хватило. За 4 часа прошли почти половину, рук не хватает для коробок и пакетов, поэтому развернулись и полетели по трассе домой.
На пятый день совершили еще одну поездку. Направление выбрали на Кальбу, там по словам наших французов симпатичный бульвар. Хор Кальба – это лагуны с множеством птиц, дюны, широченный безлюдный песчаный пляж и вид границы с Оманом.  Границу Омана переходить не решились, хотя пограничники выглядели весьма дружелюбно. Только мы вышли размяться из своего авто, они замахали руками, приглашая в свою страну.
 На широком песчаном пляже местные арабы устроили показательное ралли   упрощенное кэмел-трофи, демонстрируя друг друга возможности своих джипов. Они круто разворачивались, поднимая тучи песка, потом разгонялись и вновь тормозили.  Крутились на месте, буксовали, выписывали восьмерки и выполняли «полицейский разворот». Были видно, что взрослые игрушки приводят их в детский восторг.  И оказавшись невольными зрителями их упражнений, мы заметили, что смуглых деревенских парней явно подзадоривает наш раковинный и свободный вид и кажется, что они уже  выделываются не друг перед другом, а именно перед нами.
 Оставив наших юных гонщиков на пляже, мы повернули в горы к горячему источнику Al Ghamour. Поскольку из-за любопытных подростков на автомобилях не удалось искупаться в океане, мы решили совершить омовение в этом своеобразном источнике, или, проще говоря, окунание.
Солнце уже клонилось к закату и опять мы смотрели на красивые горные виды.  И тут нашим взорам предстали   белые домики, окруженные заборами. Это была деревня или коттеджный поселок. «Как прямо «Грнвич» какой-то подмосковный»,- ностальгически подумал я. В горах Омана он считается не иначе как местной рублевкой.   Называется поселок "Al Hayl” Аль Хиль. Это аккуратные необыкновенно чистые белые домики с заборчиками в розовых цветах на плато. А вокруг и вдоль трассы и дальше темно-коричневые в закатных лучах горы. Мы любовались этим необыкновенными отчасти лунными пейзажами и думали, что все-таки не даром отправились в такую даль. Не именно в Карфакан, а в эти Эмираты, в эту раскаленную пустыню – главное, что подальше от Москвы, от всей России, от грязи, морозов и серых дней. 
Лунный пейзаж восхищал и будоражил воображение. А что если машина сломается, и нам придется идти до ближайшего островка цивилизации меж выжженных солнцем красно-бурых гор по змеящаяся серой полосе шоссе? Туристы в этих местах встречаются редко, поэтому если кто-то из туземцев заметит нас, то мы станем объектам повышенного внимания. (вспомнился онанирующий мальчик на околице деревни возле Корфаккана).
       С французами договорились встретиться в Al Meshvar - это ливанский ресторанчик в центре Фуджайры.  Они сами предложили, поскольку метрдотель говорил на их родном языке.
  Вдоль побережья в Фуджайре проложена скоростная дорога, по которой никто не ездит, а по сторонам устроены парковки на сотни машиномест, которые, впрочем, тоже никто не использует. Фуджайра показался настолько скучным городом, что к концу отдыха появилось стойкое желании больше никогда сюда не приезжать. Оно правда, ПРОШЛО прошло лишь мы оказались в родных краях и вдохнули уличного смрада, и попали под холодный с ветром дождь.
Случайные французские друзья Пьер и Жан-Поль, проводили время в прохладе лобби отеля, звали нас, рассказывали про Прованс и Булонь, Это немного спасало от вечерней скуки.
Как сейчас вижу главную улицу Фуджайры с поблескивающими на солнце стеклами высотных зданий, которая ведет к пустынной набережной. А впереди океан, могучие волны разбиваются о железобетонные наваленные хаотично каменные глыбы. Это тетраэдры. Они образуют пирс из черных покрытых местами водорослями и ракушками. Стоит пройти по буне и вскарабкаться на эти тетраэдры, как видишь десятки мелких крабов стремительно убегающих под камни. Их кажется столько, сколько муравьев возле огромного муравейника.  Откатывает волна и на мгновение становится тихо, и слышишь шелест их лапок по гальке.
Посмотрев на океан, мы поехали вдоль побережья, по мере того, как удалялись от города, дорога становилась все скучнее и скучнее. А вот и асфальт автострады закончился. Неожиданно сгустились тучи, и закапал дождь.
Серо-желтые песчаные барханы в пустыне после
короткого дождя приобрели ярко-оранжевый цвет. Мы вышли
из своей красной
машины и долго любовались неповторимыми природными
красками.

ЭПИЛОГ


     Потом я долго вспоминал остановки,
встречи, отели Испании и Эмиратов и
пытался понять почему же
я не отправился в поездку именно с ней, любимой,
а пригласил девушку из Германии. И не находил
ответа. Поскольку, видимо, всем этим управлял
не я – а кто то другой. Он, другой и прожил мою жизнь.
Это мой двойник. Он ездил вместо меня
в Лондон, любил девушку из Пферзеца , пил
эль в пабах Сохо и рассматривал жриц любви
в окнах Амстердама. А где же в это время
был я? И что делал?  Где моя жизнь?

      ГОЛЬДИНБУРГ

    Маршрут через Латвию в Вентспилс проходил по городу с большой историей – по Кулдиге - это новое название районного латышского центра. Основан этот город в 1242 году.  Так что решили остановиться и осмотреть что осталось …

     Припарковали машину неподалеку от плотины с мельницей. В городском парке нашли стенд с картой, определив направление, пошли в сторону центра. Наверно более получала мы двигались по пустым унылым улицам, шли, не теряя надежды найти какую-нибудь достопримечательность. Все в городке выглядело как-то   пыльно, хотя пыли было не видно. Наверно так казалось потому, что ни цветов, ни деревьев, даже бурьяна и кустов не было на тех улицах - словно почва настолько истощена, что ничего не растет. 

     По мере того, как мы продвигались дальше и дальше по одной из центральных улиц, возникало ощущение, что дома и целые улицы людьми покинуты – такие они серые, тусклые и унылые. Население ушло отсюда искать иной жизни в иных местах… потом я выяснил из истории, оказывается, что несколько кварталов занимали еврейские поселения. Они оставили эти места -  уехали, видимо, в Палестину или в Америку, может в другие страны, когда появилась возможность.

          Это еще усиливает чувство, что находишься в чужом городе. Поэтому мы недолго задержались в Кулдиге, даже не нашли места, где пообедать. Все было как-то неприветливо, пустынно, даже брошенные дома в центре выглядели как-то особенно мрачно.

«Может что-то пойму, что уже позади…»

    За оставшийся миг, может, что-то успею…

Понять и успеть за оставшийся миг может быть написать эту книгу, постараться сказать в ней все, что не успел сказать. Так получается, что сказать и нечего. Всю жизнь просил слова. И наконец его дали. Сказали тебе: вот тебе подиум, вставай на него и говори!

А сказать-то нечего…  Но надо обязательно успеть.

КОНЦЕРТ ВЕЛИКИХ РОЛЛИНГОВ

Дважды мы проезжали мимо пляжа Яз неподалеку от Будвы, мимо того места , где выступали Роллинги 9 Июля 2007 года . Там прошел последний концерт мирового турне. Сцена озарялась лучами заходящего солнца в присутствии около 100 тысяч зрителей.  Грандиозное зрелище. Съехались фаны из Хорватии и Сербии. Впечатления словно круги воды в закрытом круглом водоеме. Расходились волнами и сходились вновь в эпицентре.

Терпкий запах табачного дыма,

Лишь бумага не пахнет ни чем.

Пред глазами былое проплыло,

Что прошло, не отнять, зачем?

Жизнь сначала, как киноленту,

Прокрутить, что прошло разглядеть.

Взять бы в новую жизнь по моменту,

Что из старой прожить не успел.

Взять бы доброе всё, а плохое,

Утопить в дыме восковых свеч.

Мелочь мне иногда закрывает большое,

А большое так трудно сберечь.

Как утопленник в воду большую

Я упрямо себя утопил,

Сам врывался я в склоку иную,

А других в этом...

Это было другое время, другая эпоха. Один мой приятель называет это время «фашизм наоборот».  Хотя, на мой взгляд, совдепия хуже Германии Третьего Рейха. Но не в общественном строе государства дело.